Седовцы - [15]

Установилась ясная погода, и «Ермак», взяв с собою только «Малыгина», пошел на юг, чтобы нащупать наиболее легкий путь во льду и пробить канал, по которому потом можно было бы провести ледокол «Седов».

«Ермак» снова с разбегу наскакивал на ледяные поля и крушил их. Но вот гребные валы не выдержали. Сначала лопнул вал левой машины и вместе с винтом ушел на дно, на глубину трех тысяч метров. Скоро «Ермак» остался с одной центральной машиной. В таком состоянии он не мог уже буксировать ледокол «Седов». Неясно было даже, удастся ли ему самому выйти из тяжелых льдов. Надо было решать, что делать с «Седовым».

Ни у кого даже и в мыслях не было бросить ледокол без людей. Все считали бесспорным, что на «Седове» должен остаться экипаж. Отобрать надо было пятнадцать человек, а желающих остаться вызвалось во много раз больше. Прежде всего это были сами седовцы. Бадигин, ставший капитаном во время ледового плена, после того как старого капитана из-за болезни пришлось вывезти, считал невозможным уйти с «Седова», пока он сам здоров, а корабль может плавать.

— Я сойду с корабля только тогда, когда он остановится в родном,, советском порту, — заявил Бадигин.

Коллектив, зимовавший на «Седове» до прихода «Ермака», был замечательный. Разбивать его очень не хотелось. Но пришлось строго обсудить кандидатуру каждого, главным образом с точки зрения здоровья. Седовцы уже выдержали суровый экзамен одной зимовки, и нужно было отобрать тех, кто сможет совершенно безнаказанно для своего здоровья оставаться и дальше.

После долгого обсуждения решено было, что из старых седовцев, кроме капитана Бадигина, на борту останутся: штурман — замечательный специалист своего дела, он же гидрограф, он же инженер водного транспорта — Ефремов, второй механик Токарев, третий механик Алферов, машинист первого класса Шарыпов, хозяин палубы боцман Буторин и еще два человека-доктор Соболевский и известный в Арктике радист Полянский. Был также оставлен гидрограф Буйницкий, перешедший на борт «Седова» с ледокола «Садко».

Этот состав надо было пополнить, так как для поддержания корабля в порядке во время дрейфа требовалось пятнадцать человек. Выла организована тройка в составе начальника экспедиции, помполита и председателя судкома «Ермака», решивших вопрос о пополнении. Членам этой тройки буквально не давали прохода. Ловили в коридорах, на палубе, в кают-компании. Каждый, приводя десятки доводов, уговаривал оставить его на «Седове».

Люди отлично знали, что дело предстоит не шуточное: придется продрейфовать через весь Северный Ледовитый океан, будут сжатия, временами может быть очень трудно.

Но советский человек любит преодолевать трудности. Каждый из желавших остаться понимал, что он своей работой принесет колоссальную пользу, что все трудности и опасности будут оправданы той пользой, которую получит страна. Кроме того, каждый из остававшихся был убежден, что куда бы ледокол «Седов» ни занесло, страна, партия, товарищ Сталин примут все меры, чтобы ни с одним человеком ничего плохого не случилось.

Наконец с «Ермака» на борт «Седова» перешли: старший механик орденоносец Трофимов, радист Бекасов, кочегар-стахановец Гетман, повар-моряк Мегер, машинист Недзвецкий и матрос Гаманков.

Составили список продовольствия, обмундирования и запасного оборудования, которое надо было оставить на корабле Когда все необходимое было перегружено на ледокол «Седов», артельщик «Ермака» привел нескольких седовцев к кладовой и, распахнув перед ними двери, сказал:

— Ребята, смотрите по полкам! Может, вам еще что-нибудь надо?

Все операции приходилось производить очень быстро.

Надвигалась зима. «Ермаку» с одной машиной надо было уходить на юг, ведя за собой корабли «Садко» и «Малыгин» Как только закончили погрузку, «Ермак» отошел от «Седова». Чтобы образовать ледяную подушку, которая при будущих сжатиях предохранила бы корабль от напора больших льдин, «Ермак» разломал лед вокруг «Седова» в мелкую кашу. Когда «Ермак» уже отходил от «Седова», люди все еще продолжали бросать седовцам конфеты, книги, кто что мог.

Как нарочно, погода испортилась, корабли затянуло сеткой пурги. «Ермак», по старому морскому обычаю, дал три протяжных гудка. Пурга все усиливалась. Вот «Седов» совсем скрылся из виду. А гудок все гудел. Грустно было на душе. Уже не видимый нами «Седов» ответил тремя такими же длинными гудками, означавшими на морском языке: «Желаю счастливого плавания!» «Счастливо зимовать!» - ответил «Ермак».

Сейчас «Седов» закончил свой исторический дрейф.

И первое, о чем хочется сказать, это о коллективе седовцев с честью выполнившем возложенные на него задачи.

Каждый из коллектива показал такие образцы умения держаться в трудных условиях, которые сделали бы честь людям с многолетним стажем полярных исследователей. А ведь весь коллектив — это молодежь, люди, имеющие полярный опыт, но далеко не арктические старожилы. Этот коллектив — лучшая иллюстрация к словам нашей песни:

Когда страна прикажет быть героем

У нас героем становится любой!

По возвращении в конце 1938 года из похода на «Ермаке» мы с А. Алексеевым были приняты товарищем Молотовым которому доложили об итогах операции по выводу кораблей из ледового плена, о том, как после попыток буксировать ледокол «Седов» пришлось оставить его на зимовку. Товарищ Молотов подробно расспрашивал о людях «Седова».