Съедобные сны, или Ошибка доброго мудреца - [7]

…Когда я вернулся домой с килограммом крупы, Зоя сказала, что эти Утюговы счастье нам приносят: ведь, если вдуматься, это именно благодаря им у нас денежный выигрыш произошел. А теперь вот еще и манная крупа!..

6. Третий едок

Мы подружились семьями. Зоя и Надежда Алексеевна стали добрыми подругами, а уж о Матвее и обо мне и говорить нечего – крепко-накрепко сдружились. Все это старательно, порой с излишними сентиментальными подробностями, изложено многими авторами во многих сочинениях. Поэтому перейду к главному. Но прежде хочу предупредить читателей, что, вопреки утверждениям некоторых авторов, к научной работе Матвея Утюгова я никакого отношения не имел. Дружба дружбой, а слава врозь! И еще: в кое-каких мемуарах я изображен в роли эдакого героического подопытного кролика. Это чушь! Я заранее знал, что ничем не рискую.

…Два лета подряд мы вместе с Утюговыми снимали дачу в поселке Рапти, под Лугой. А в том достопамятном году друзья наши остались на лето в городе. Матвей знал, что проект его близок к осуществлению, Матвею не до дач было, да и Надежде Алексеевне тоже, а сын их на все лето уехал в Карелию со студенческой туристской группой. Ну, а нам повезло: Зое достались три горящие путевки в семейный пансион под Москвой, и в середине июля она, я и Кира срочно отбыли туда на отдых. Кормили нас в пансионе скудновато, но, в общем-то, условия были неплохие. Мы жалели, что Утюги (так мы их, любя, прозвали) на все лето застряли в Питере, и часто звонили им домой, чтобы они знали, что мы их помним и сочувствуем им. Последнее время Матвей стал нервным, настороженным. Да и было с чего: весной его изгнали из НИИ как неполноценного работника. И с прессой ему не повезло: минувшей зимой он напечатал в маленькой неподписной газетке свою, ныне всем известную, статью «Вероятность невероятного», а в журнале «Научный вестник» вскоре появилась разгромная статья, которую написал его бывший сослуживец; озаглавлена она была так: «Астрономическая гастрономия или бред псевдоученого». Да, невесело было моему Другу.

…На шестнадцатые сутки нашего пребывания в пансионе приснился мне сон, будто стою я перед витриной сказочного продмага. Там – колбаса девяти сортов, банки с черной и красной икрой, всякие конфеты, шоколад, разные фрукты заморские – и ни единого продавца, ни единого покупателя не видно. Я иду к двери. Она из железа и притом закрыта глухо-наглухо. Как мне попасть в этот продовольственный рай? И тут на двери возникают два двузначные числа – 13 и 20; их чья-то незримая рука начертала зеленым фломастером. Я шепчу эти числа, но сезам не открывается. Просыпаюсь де солоно хлебавши. Потом в столовой, за скудным завтраком, рассказываю все Зое. Она вдруг начинает что-то высчитывать на пальцах. Потом загадочным тоном сообщает мне, что тринадцатое место в алфавите занимает буква «М», а двадцатое – буква «У».

– Ну и что с того? – с недоумением вопрошаю я.

– А то, что это инициалы твоего друга. Он ждет твоего приезда. Ты должен чей-то помочь ему.

– Но вчера я с ним по телефону разговаривал, и ни о какой помощи он меня не просил, – авторитетно заявляю я.

– Он очень деликатный человек, он боится нарушить твой отдых. Но я чувствую, что ты ему нужен.

– Зоя, не строй из себя экстрасенса! – шутливо говорю я, и на том разговор заканчивается.

Но вот настает следующая ночь – и сон мой повторяется, причем с теми же цифрами. Зоя вновь повторяет свои доводы, и я прихожу к выводу, что мне нужно отбыть в Петербург. Прилетев в Питер, я позвонил Матвею.

– Гена, немедленно шагай ко мне! – воскликнул мой друг. – И не вздумай по магазинам в поисках пищи шастать! Тебя ждет отличный обед!

– Сейчас выхожу! И заранее благодарю твою супругу за вкусный обед!

– Гена, благодарить тебе придется меня, – изрек Матвей. – А Надя второй день на Васильевском острове обитает, там ее школьная подруга прихворнула, Надя около нее дежурит… Ну, жду тебя немедленно!

Когда я отошел от нашего коммунального телефона, ко мне подошла добрая наша соседка Марсельеза Степановна и сообщила, что в угловой булочной печенье дают, и очередь небольшая. Поблагодарив ее за это приятное известие, я вышел из дома с авоськой и первым делом направился за печеньем, чтобы явиться к Матвею с пищевым подарком, порадовать его. Но когда я подошел к той булочной, очереди уже не было и печенья тоже. А ведь оно было бы неплохим добавлением к обеду, которым собирался угостить меня мой друг. Я очень радовался предстоящей встрече с ним, но не предстоящей кормежке, ибо знал, что, несмотря на свою мечту о всеобщем пищевом благополучии, очень слаб Матвей в роли повара. Другое дело – Надежда Алексеевна; она и при нынешнем пищевом дефиците ухитряется радовать гостей вкусными обедами. Но она, увы, сейчас не дома… Так размышлял я в тот день, еще не зная, не ведая, какое пищевое чудо ждет меня в скромном жилище моего друга.

Когда Матвей открыл мне дверь, мы первым делом по-дружески обнялись, а затем он сказал, что очень-очень рад моему приезду, что он ждал меня. Затем сообщил, что последние дни он очень много работал – и не впустую, ибо ему, наконец, удалось осуществить свой проект, – правда, пока еще не в полном масштабе, но все-таки… В голосе его была какая-то деловитая восторженность. И вот он взял меня за руку и повел в кухню.