Седьмое лето - [12]
Пришла домой, принеся с собой лишь одно полное ведро – возвращаться и наполнять второе, она уже не стала. Или не смогла. Или…
Павлик ещё спал.
Марина ощущала себя изнасилованной. Она скинула одежду, оторвав при этом три пуговицы, одну из которых, закатившуюся под шкаф, уже никогда не найдёт. Прямо посередине кухни налила в таз холодной воды, залезла в него и начала жёсткой мочалкой соскабливать с себя всё то, что ей недавно пришлось пережить.
Закончив, она улеглась под одеяло и моментально уснула, даже не прибрав за собой на кухне.
Бедро продолжало болеть.
Сын, первый раз в жизни, застал свою мать, лежащую днём на кровати.
Но далеко не в последний.
15
Ещё покопаться в учениях древности и средневековья, то можно обнаружить теорию о том, что человеческая жизнь, тем или иным образом, завязана на числе «семь». Каждый адамов потомок проживает многочисленное количество раз семь различных ритмов, отличающихся восприятием происходящего вокруг.
Каждый цикл продолжается примерно год, плюс минус несколько дней. Ну, может быть недель, но это реже. Необязательно равнять начало и конец по дню рождению – всеобъемлющему безразличны паспортные данные.
Семь циклов. Семь лет.
Первая фаза – повышает физическую активность, выносливость, здоровье, но при этом захватывает агрессию и необдуманность своих действий.
Вторая – помогает набрать жизненный опыт. Но не так чтобы – на бери, и на ус мотай, а всё через пробы, ошибки, да разбитые колени.
Третья фаза дана на откуп интеллекту. Можно посидеть, подумать, что к чему, сделать выводы (не факт что правильные), разобраться в происходящем и задуматься о будущем. Увеличивается коммуникабельность, контакты с окружающими. Но, что за мёд без дёгтя, а таблетки без побочных? Вместе с вышеназванным развитием, появляется хитрая предприимчивость, часто трансформирующаяся в бессмысленную корысть.
Четвёртая – формирование собственной индивидуальности. Добавляется налёт философии, из серии, что же верно, а в чём кроется ошибка, кто прав, а кто виноват, надо мне это или не особо. Человек пытается понять, зачем он сдался этому миру и нужен ли он тому, с кем общается, тому, кто рядом, тому, кто якобы ценит.
Пятая фаза, почти как четвёртая, только разница в том, что там ты должен пытаться строить из себя философа, а тут ты должен, наконец, подвести черту и сделать выводы. Чаще всего неверные. Думать вредно господа! Дамы кстати тоже.
Шестая – это когда устаёшь от всего предыдущего, хочешь свалить куда-нибудь, но, в конце концов, поддаёшься своим чувствам и забиваешь на все эти стремления.
Седьмая же – «Гуляй рванина, от рубля и выше». Именно в этот цикл эмоции хлещут во все стороны, а чувства рвутся конями Лаомедонта. Именно в этот цикл люди творят мировые шедевры в искусстве. Именно в этот цикл находят любовь всей своей жизни. Но и именно в этот цикл они могут разубедиться в своём таланте или же послать к чертям всех тех, кто им является самым близким, родным, любимым…
Ну, а потом вся эта семилетняя закольцованность начинается сначала, до тех пор, пока не помрёшь. Так что, зная год рождения человека и методом нехитрых вычислений, можно легко определить, в какой жизненной фазе он находится и что теперь с ним надо делать. Или не надо.
Павлик, следуя данной теории, находился на самом последнем цикле – Седьмом.
Но вразрез мнению далёких предков, ему не особо хотелось отсекать лишнее от мрамора, играть на холсте светотенью, создавать из семи нот много композиционные сюиты, или же из буковок складывать слова, их в предложения, а их, в свою очередь, в многостраничные осколки эпохи.
В данный момент, он хотел только одного – чтобы выдержало, подозрительно скрипящее и потрескивающее, правое колесо тележки. Отец, когда создавал это произведение сельскохозяйственного труда, совсем не рассчитывал, что на нём его же сын, будет возить его же жену.
Мёртвую жену.
Тяжелую жену.
Огромный вес которой, нещадно испытывал прочность приспособления для грузоперевозок.
Лишь бы она не развалилась до конца пути.
А он, этот самый конец, уже показался в поле зрения.
16
Невзирая на любые погодные условия, болезни, праздники, траур и другие досадные помехи, отец Павлика традиционно, каждое воскресение топил бани.
У сестёр Дубцовых – «По-белому». В неё ходили хозяйки, его жена и сын.
В своём дворе – «По-чёрному». Первые годы для себя, потом, после смерти старух, приучил к ней домочадцев.
Обряд происходил по следующей схеме. Начинал он со своей – разжигал дрова под решёткой, на которой лежат камни (печь, как таковая, отсутствовала), ставил сбоку на неё железный чан в два ведра и оставлял открытой настежь. Затем, носил из колодца воду в баню Дубцовых, затапливал каменку, предварительно отодвинув заслонку в трубе, и плотно закрывал дверь. Далее вновь к своей, которая неподготовленному человеку может показаться горящей из-за клубов дыма, идущих из окна и двери. На корточках, чтоб не надышаться гарью, подкидывал новое топливо. Так и курсировал, между «По-чёрному» и «По-белому», пока не приводил их в состояние боеготовности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.