Седьмая пятница - [10]

Я смотрел на них обоих. Улыбка Селины была до ушей. Вылитая мамаша с возлюбленным чадом.

Жизнь в этом доме, что и говорить, несколько необычна.

— Хочешь дать мне последние наставления?

— Будь осторожен, Браул, ибо, чует мой нос, затевается что-то недоброе!

Я воздел очи горе.

— Это я и без твоего носа знаю.

— На этот раз все гораздо…

— Серьезнее? О да! Понимаю!

— Не паясничай! — Квирсел захихикал — Селина щекотала его пальцем. — Кхе! Я тут немножко поколдовал и могу тебе сказать, что результаты неутешительные.

— И слушать не буду, — сказал я. — Если узнаю, как там в будущем на самом деле, то лягу на пороге и ничем меня не сдвинешь.

— Но кто предупрежден, тот вооружен!

— Не мой случай. Не поможет. — Я махнул чародейской дланью в перчатке. — Чему быть, того не миновать, дорогой политический беженец, в этом я убеждался много раз. Если отъявленному трусу суждено совершить подвиг, он его совершит.

— Ладно, как хочешь, — надулся мопс, но тут же снова принялся хихикать. Селине было невдомек, что мы тут серьезные разговоры разговариваем. — Но амулеты защитные ты хотя бы взял?

— Взял!

— А заклинание Повышенного Внимания? Что спасет тебя, когда ты под завязку накачаешься выпивкой?

Я улыбнулся, показывая, что не надо держать меня тут за дурачка.

— Это заклинание было первым из числа тех, которые я на себя нацепил.

Иногда Браул способен на убедительнейшее вранье. На самом деле мне было лень заниматься всем этим — амулетами, чарами — и взял я с собой лишь небольшой талисманчик, на удачу. Сто лет, кстати, не брал его в руки. Лежал, бедняжка, на дне деревянной шкатулки в моей спальне, всеми забытый.

— Ну тогда…

Преисполненная умилением, Селина не дала Квирселу договорить и взялась-таки за мопса всерьез. Когда на нее находит, тисканье может продолжаться час и даже полтора. Похоже, Квирсел попал. Его уносили прочь, чтобы вдоволь потешить свой материнский инстинкт, и толстячок ничего не мог поделать. Он орал, словно его резали. Случайный свидетель, в ухо которому вдруг залетел бы этот пронзительный крик, решил бы, наверное, что в моем доме истязают оперного баритона.

Подхватив трость, я вышел в дождливый вечер четырнадцатого сентября. Слыша, как затихают в недрах моего особнячка крики чародея, я дошел до калитки и вспомнил, что забыл зонт. Нет, не вернусь, демон с ним! Сделаем по-другому.

Странно, но водоотталкивающее заклинание получилось с первого раза. И молния почему-то не испепелила Браула Невергора на месте, и дом на голову не упал. Похоже, весь мир свихнулся.

Выйдя за пределы своих владений на Радужной улице, я стал ловить извозчика. Ловился он ни шатко ни валко. Только пятый по счету, пронесшись сначала мимо меня на большой скорости, специально по луже, затормозил и вернулся. Я простил ему хамство, и мы поехали душа в душу в направлении улицы Дубовых Уголочков, где издавна стоял клуб «Алмазное заклинание».

Глава 6

Большая часть чародейских клубов Мигонии расположена в престижной части столицы, называемой Гавань Бессмертия. При чем тут гавань, когда до моря целых несколько сотен километров, не знаю, но факт, что это название большими буквами выделяется на столбах, установленных по границам элитного района.

Помимо чародейских, есть в Гавани и другие клубы, для не волшебной знати, и несколько смешанных. Так вот, улица Дубовых Уголочков располагалась в точном географическом центре Гавани и была не очень-то длинной. В ней по обеим сторонам всего дюжина домов, и все они настолько стары и монументальны, что дрожь иной раз пробирает путника, узревшего их, даже ясным днем. Туманные легенды повествуют, что отсюда и началась в стародавние времена собственно Мигония, а потому архитектура зданий в Уголочках просто не может быть другой. В древности, как известно, все, что ни делалось, имело тягу к циклопичности и исполинскости, отсюда тяжеловесность и известная грубость форм. В нынешнюю эпоху над внешним обликом построек на Дубовых Уголочках немало поработали чародеи-дизайнеры, архитекторы-модернисты и иные любители старины, однако дух Изначальности (если можно так выразиться) невозможно было перебить ничем.

И вот, как всегда, холодная дрожь предвкушения пробежала по моей спине. Пролетка прокатилась через старинные врата, ведущие в широкую кишку улицы, и задребезжала по брусчатке. Справа и слева от меня, погруженные в сумерки угасающего дня, укрепленные пасмурной погодой, плыли угловатые и толстые здания. Окаменевшими гигантами-троллями казались они мне, и, думая над этим, поражался Браул Невергор, какие банальные ассоциации приходят ему в голову.

Дом номер семь стоял на правой стороне. Пролетка затормозила возле него, и я услышал недовольное ворчание извозчика. Ему-де не нравились эти места, ни Гавань Бессмертия, ни все, что находится в ее пределах. «Сплошное жулье и паразиты», — сказал извозчик, когда я с ним расплачивался. Очень хотелось уточнить, что он имеет в виду, но я не стал. Похоже, этот длинноносый из тех, кто взял на себя миссию бичевать пороки высшего света. Не знаком ли он, часом, с Гарнией, моей бывшей домомучительницей?

Сообразив уже довольно давно, что я один из тех паразитов, что кормятся кровью невинных на здоровом теле нашего королевства, извозчик фыркнул на прощание и стеганул свою лошадку. Вместе они, с презрением в каждом движении, скрылись в тягучей дождевой атмосфере.