Седьмая ложь - [10]

Пока Марни ходила на свидания с бесконечной чередой неподходящих парней, которые слишком много пили, укуривались по выходным до полной отключки на детских площадках и нюхали кокаин с бачка в общественных туалетах, у меня был роман с потрясающим мужчиной. Пока ее университетские подруги проводили пятничные вечера в сомнительных клубах с громкой музыкой, неоновыми огнями и липкими полами, я готовилась к медовому месяцу. Пока они все больше и больше отчаивались, плачась друг другу на разрыв очередных бесперспективных отношений, заливая горе джином и заедая какой-нибудь калорийной дрянью навынос, я вышла замуж. У меня был муж. И более того, я любила его, любила горячо и искренне. Они ссорились с соседками по тесным съемным квартиркам из-за того, кто нажег больше электричества и пролил молоко. Они сражались с комьями лобковых волос, забивавших слив ванны, с вечно текущими душевыми кабинками, горами немытой посуды, громоздящимися прямо на посудомоечной машине. А я жила в уютной квартире с высокими потолками и большими окнами. Я разглядывала образцы красок, прикидывая, какой оттенок будет лучше всего смотреться на наших стенах, и планировала, где будут висеть постеры в рамах, ждущие своего часа в стопке у камина.

Марни подала заявление об уходе по собственному желанию. Другие подпадали под сокращение штатов, костерили начальство и ненавидели нудные дела, входившие в рабочие обязанности: приносить кофе, вызывать такси, заказывать пачки бумаги для принтера. Я же получила повышение. Начинала я с административной должности в интернет-магазине, торговавшем всем подряд: книгами, игрушками, электроникой, – и мне предложили позицию в новом отделе мебели. Должность мне нравилась, да и само направление, как мне казалось, имело хорошие перспективы в развивающейся компании.

Дела у меня шли лучше, чем у них всех. Я была счастливее, чем они.

Пожалуй, меня радовало, что я первой нашла свою любовь. Мне не слишком приятно в этом признаваться, потому что это звучит как-то глупо и по-детски, но это правда, а я обещала тебе говорить правду.

Марни обзавелась бойфрендом первой из нас двоих. Нам с ней тогда было по тринадцать, а Ричард был годом старше. Его родители находились в разводе, и он жил с матерью. У него были рыжие, почти оранжевые волосы и густо усыпанные веснушками щеки. На первом свидании они с Марни пошли в кино, их пальцы соприкоснулись на ведерке с попкорном, и остаток фильма они просидели, держась за руки. На втором свидании он пригласил ее к себе домой, и его мама пожарила им куриные наггетсы. Однако на следующий же день Ричард порвал с Марни. Он решил, что его больше привлекает девочка из параллельного класса – кажется, ее звали Джессика, – у нее были волосы того же померанцевого оттенка, и она, как следствие, подходила ему куда больше.

Я пришла к выводу, что мне тоже необходим бойфренд, поэтому, пока Марни оправлялась от удара, организовала себе свидание с мальчиком по имени Тим. В кино мы с ним не были, зато отправились на прогулку и он купил мне мороженое. Нечего и говорить, я была совершенно уверена, что нашла свою вторую половинку! Весьма на руку мне сыграло и то обстоятельство, что он был значительно симпатичнее мальчиков, с которыми встречались одноклассницы. Моя популярность немедленно взлетела до небес, и внезапно я оказалась главным экспертом по сердечным делам в нашем классе. К несчастью, на репутации Тима дружба со мной сказалась далеко не столь выигрышным образом, так что полторы недели спустя он дал задний ход.

Мы с Марни на пару погоревали, погоревали да и решили, что никогда больше в жизни ни в кого не влюбимся, а вместо этого лучше станем лесбиянками.

Что само по себе любопытно, ты не находишь? Даже тогда мы уже прекрасно понимали: взрослому человеку одной только дружбы мало, категорически недостаточно. Мы знали – с самого раннего подросткового возраста, – что романтическая любовь всегда будет стоять на первом месте.

Не могу сказать тебе, когда именно все изменилось. Много лет – практически целое десятилетие – мы находились в эпицентре жизни друг друга. Мы рассказывали друг другу обо всем без утайки: о мальчиках, а потом и о мужчинах, о свиданиях, а потом и о сексе, об отношениях, а потом и о любви. Но вдруг в какой-то момент между нами произошел небольшой раскол и наша личная жизнь превратилась в нечто такое, что существовало за рамками нашей дружбы. Это была тема, которую мы в наших разговорах обходили молчанием, делясь лишь самыми яркими моментами или новостями, вместо того чтобы, как прежде, проживать все вдвоем.

Наверное, такое положение вещей тоже было моих рук делом. Думаешь, я говорила Марни о своих чувствах, когда влюбилась в Джонатана? О том, как все было в ту нашу первую с ним ночь? Нет, ни словом не обмолвилась.

Вместо этого я бросила ее. Я заехала к Джонатану в гости после работы, и он приготовил мне ужин, а потом обратил мое внимание на обилие свободного места в его квартире, на пустые полки и полупустые ящики и спросил, не хочу ли я их заполнить. Перспектива жизни в этом доме – жизни с Джонатаном – попросту оказалась слишком соблазнительной.