Седая старина Москвы - [39]

В сопровождении бояр и приближенных великий князь ввел внука в Успенский собор, где митрополит с епископами и многочисленным духовенством пел молебен Божьей Матери и св. Петру, Среди собора поставлен был амвон и на нем три седалища: для великого князя, Дмитрия и митрополита. Вблизи этого места, на столе, лежали венец и бармы Мономаховы. После молебна великий князь и митрополит сели, а Дмитрий стоял перед ними на верхней ступени амвона. Великий князь сказал: «Отче митрополит! Издревле государи, предки наши, давали великое княжество первым сынам своим, и я также благословил оным моего первородного Ивана; но по воле Божьей его не стало: благословляю ныне внука Димитрия, его сына, при себе и после себя великими княжествами Владимирским, Московским, Новгородским — и ты, отче дай ему благословение».

После этого митрополит возложил руку на голову Дмитрия и молился, чтобы благодать Божья снизошла на него. Два архимандрита подали бармы, и митрополит, ознаменовав Дмитрия крестом, передал бармы великому князю, а тот возложил их на внука. Митрополит произнес при этом следующую молитву: «Господи Вседержителю и Царю веков! Се земной человек, тобою сотворенный, преклоняет главу в молении к тебе, Владыке мира. Храни его под кровом своим: правда и мир да сияют во дни его, да живет с ним тихо и покойно в чистоте душевной».

Тут архимандриты подали великому князю венец, а великий князь возложил его на внука. При этом митрополит произнес: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!» Затем прочитана была ектенья и молитва Богородице, после чего возглашено многолетие обоим великим князьям, Митрополит встал и вместе с епископами поздравил деда и внука, за ним сыновья государевы, бояре и все знатные люди. В заключение великий князь сказал внуку: «Внук Дмитрий! Я пожаловал и благословил тебя великим княжеством, а ты имей страх Божий в сердце, люби правду, милость и пекись о всем христианстве».

Началась обедня, по окончании которой великий князь возвратился во дворец, а Дмитрий, в венце и бармах, в сопровождении сыновей великого князя и бояр ходил в Архангельский и Благовещенский соборы, где Юрий, сын великого князя, осыпал его в дверях золотыми и серебряными монетами. По окончании всего этого был обед, юный наследник получил в подарок крест с золотой цепью, осыпанный драгоценными каменьями, и ту самую крабицу[75], из которой ныне помазывают миром государей. Но не более как через год невестка и внук подверглись опале[76]. Покровительство Елены жидовской ереси играло тут немаловажную роль. Они были посажены под стражу, и Ивану III впоследствии наследовал сын от Софьи, Василий, который первый назвался, как известно, царем Московского государства с принятием титула Царя и Самодержца всея Руси.

Этот древний храм, эта первенствующая русская святыня была свидетельницей и других радостных и горестных событий.

Здесь в 1440 году последовало великое торжество православия. Великий князь Василий Васильевич, один среди онемевших бояр и народа, восстал против козней митрополита Исидора, который дерзнул соединить православие с католичеством. Уже прочитана была дьяконом грамота восьмого Флорентийского собора, уже папа Евгений помянут был на литургии — бояре и народ в ужасе молчали, — но великий князь первый возвысил голос и твердой волей остановил предателя, обозвав Исидора еретиком, лжепастырем, губителем душ. Изгнав предателя из собора, великий князь велел рассмотреть грамоту: все признали ее еретической. Исидор был заключен в Чудов монастырь, откуда, как известно, бежал и умер в Константинополе.

Здесь, в этом соборе, святитель Филипп отказал в благословении Ивану Грозному, сказал ему правду и за то заслужил мрачный гнев Грозного[77].

Сюда князья и цари наши имели обыкновение ходить служить молебны — или в час опасности, или перед выездом из Москвы на защиту отечества. Так, здесь молился Дмитрий Донской, выступая на битву с Мамаем, здесь же молился и благочестивый царь Алексей Михайлович, отправляясь на решительную борьбу с Польшей, Петр Великий, ополчаясь на Карла XII и на турок, тут же участвовал в торжественных молебствиях. Юный царь Михаил Федорович, шествуя сюда для торжественного венчания, остановился на паперти и проливал слезы, а народ целовал полы его платья, умоляя принять на себя тяжкое бремя правления.

Здесь, наконец, в тяжелую для России годину, в знаменитый двенадцатый год, двенадцатого июля, император Александр I, приложившись к святым мощам, дал обещание отразить вторгшегося в Россию неприятеля, причем преосвященный Августин сказал: «Ты возбуждаешь и движешь сердца наши на защищение возлюбленной России». Красноречивый вития был прав. Последствия вторжения Наполеона известны. Известно также, каким гостеприимством отплатила ему Москва за осквернение ее святынь. Среди оргий хищничества и разграбления не избежал, конечно, разграбления и Успенский собор: образа были ободраны, иконостас изломан, многая утварь расхищена. Но при этом случилось следующее знаменательное событие: когда неприятели удалились из Кремля, преосвященный Августин, тогдашний викарий московский, отворил храм и нашел серебряную раку святителя Ионы, как уже сказано выше, нетронутой. Предание говорит, что неприятели несколько раз пытались коснуться этой святыни, но каждый раз были приводимы в трепет какой-то необъяснимой силой. Это дошло до слуха Наполеона: он сам вошел в собор, и им, говорят, овладел такой страх, что он невольно содрогнулся, вышел из храма, приказал его запереть и поставил часового. Это было сделано с такой поспешностью, что в соборе остались даже собственные веши неприятелей.