Седая оловянная печаль - [60]

– Хорошо, – пискнула она. Да, девчушка перепугалась до смерти. Да и неудивительно, я сам струсил.

Чейн мертв. Моя опора, мой любимый подозреваемый. Мой почти пойманный убийца. Ушел в лучший мир. Выходит, я сел в лужу. Правда, можно допустить, что Чейн на кого-то напал и жертва, обороняясь, убила его.

Я поднялся на балкон, с которого он предположительно был сброшен. Морли с Питерсом замолчали и следили за мной.

– Он носил шерстяные брюки? – спросил я.

– Да.

На перилах остались обрывки шерсти, кусочки кожи, царапины. Видимо, Чейн цеплялся за них. Крошечные улики, но они не оставляли сомнений, что убийца столкнул его. Я представил, как Чейн стоял здесь и смотрел вниз, может, говорил с кем-то – и вдруг толчок. Скорей всего недостаточно сильный. Вероятно, потом его толкнули еще раз.

Порой я чересчур чувствителен. Судьба безвременно погибших не дает мне покоя. Я воображаю, как все это происходило и что испытал человек, осознав неотвратимость гибели. Упасть и разбиться насмерть, по-моему, ужасный конец. Я сочувствовал Чейну больше, чем следователь обычно сочувствует жертве преступления.

Что чувствовал он в эти секунды падения? Страх, отчаяние, тщетную надежду – вдруг удастся ослабить удар, уцелеть?

Я содрогнулся. Чейн будет являться мне бессонными ночами. Я с трудом взял себя в руки и поплелся вниз. Все тело ныло, и настроение было прескверное.

– Ну-с, ваша версия, сержант. Питерса неприятно поразил мой тон, но он сдержался.

– Мы караулили мертвеца. – У фонтана была разложена целая коллекция смертоносных орудий, я ее сперва не заметил. – Наше дежурство кончалось примерно через час. Потом черед Кида и Уэйна. Мне приспичило отлучиться. Выходить на улицу не хотелось, и я отправился к себе в комнату.

– Что-то долго вы мочились.

– Дело в том, что мне захотелось по-большому. Хочешь проверить? Оно еще теплое.

– Поверим ему на слово, Гаррет. – Морли не из тех дотошных сыщиков, что готовы в поисках улик обнюхать все грязные горшки. Откровенно говоря, это и не в моем вкусе тоже. Кроме того, я верил Питерсу. Реши он спихнуть кого-нибудь с балкона, он выбрал бы алиби поумней.

Похоже, подозреваемых нет.

Значит, надо начать все сначала и вновь подозревать всех, принимая во внимание даже маловероятные кандидатуры.

Питерс, кухарка, Уэйн. Кто? По непонятной причине я отдавал предпочтение Уэйну. Это сразу обеляло кухарку, хотя у нее-то алиби – комар носа не подточит. Но алиби еще не доказательство.

Доля в наследстве выросла теперь до шестисот тысяч, если стоимость поместья не падала быстрей, чем рассчитывал убийца.

– Полагаю, убийца знает о копиях завещания, – сказал я Питерсу.

– Следовательно, угроза жизни генерала возрастает.

– Почему?

– Убийца боится, что другие копии тоже будут уничтожены и усилия его пропадут зря. Возможно, он захочет убрать старика, пока тот не сжег последнюю копию. Надо бы точно выяснить, сколько их всего и где они сейчас.

Я похлопал по карману рубашки, убедился, что моя копия цела и невредима. Хотя никаких гарантий нет – я ведь тоже смертей, как Чейн, Хокес и Брэдон.

Я вспомнил Снэйка и подумал о его картинах. Надо принести их в дом.

Но на улице лил дождь, даже хуже – несколько раз сверкнула молния.

– Погодка как раз подходящая для этого места, – заметил я. – Не хватает только жутких завываний и резвых привидений.

– Зато есть кое-что получше, – фыркнул Питерс. – Резвый мертвячок. – Он ткнул пальцем в сторону черного хода.

Мертвец вернулся. Он опять напал с тыла. Молния осветила его, я пригляделся. Этот разложился сильнее других.

Питерс выбрал несколько предметов из кучи оружия у фонтана.

– Займемся им?

– Вот, Морли, каков мой старый сержант – смело смотрит в лицо опасности.

– Ага. – Морли тоже подошел к арсеналу. Некоторые вещи ему определенно приглянулись.

– Ладно, давай кончать, эти ребята чересчур навязчивы.

Я порылся в куче оружия. Все лучшее уже разобрали. Опоздавшие всегда вынуждены довольствоваться объедками. Придется мне умерить свой кровожадный пыл.

35

Морли привалился к ограде фонтана и ощупывал сломанные ребра. Питерс, схватившись за живот, корчился на полу в луже рвоты, собрав все свое мужество, чтобы сдержать стоны. Я отделался пустяками: ушиб голени, вывих ступни, чепуха, тем более на разных ногах. В следующий раз, черт с ним, пусть убивают, будет не так больно.

– Почему ты не сказал, что при жизни этот молодчик был боксером? – прохныкал Морли.

– Нечего на меня бочку катить! Почем я знаю, кто он такой?!

Повсюду были разбросаны куски трупа, некоторые еще шевелились.

– Теперь что?

– Что?..

– Два трупа сожжены, верно?

– Насколько мне известно, один.

– Оба, – выговорил Питерс. Он стоял на коленях, костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели. Он получил очень нехороший удар в пах. – Куски второго мертвяка покидали в горящую конюшню, когда поняли, что потушить ее не удастся. – Питерс выплевывал слова маленькими порциями, по два-три зараз, но эта реплика стоила ему нового приступа тошноты, но он уже изверг из себя все и теперь позывы были сухими.

Я сочувствовал сержанту, но был слишком занят своими болячками, и поэтому участие мое было не таким уж горячим.