Седая Борода - [13]

— Давай вынесем обоих и спрячем в кустах. Тогда можно будет тут переночевать.

— Мы должны похоронить их, Олджи.

— Это отнимет слишком много сил. Давай устроимся здесь и будем довольны, что так легко нашли безопасное место.

— Может быть, Всемогущий привел нас сюда для того, чтобы достойно похоронить этих несчастных.

Седая Борода покосился на разлагавшееся тело в кровати.

— Почему Всемогущий пожелал, чтобы это произошло, Чарли?

— Ты мог бы также спросить, почему Он пожелал, чтобы мы оказались здесь.

— Ей-Богу, Чарли, я часто задаюсь этим вопросом. Но не будем спорить; давай спрячем трупы, чтобы женщины не увидели, а утром, если получится, займемся погребением.

Стараясь сдержать свои чувства, Чарли принял участие в этом мрачном деле. Лучшим местом, где можно было спрятать тела, оказался сарай в поле. Седая Борода и Чарли напоили также овец, которых оказалось шесть, открыли окна, чтобы проветрить дом, и отправились за остальными. Шлюпку надежно закрепили; после этого все пошли в бывшую таверну.

Внизу в погребе, где прежде стояли бочки с пивом, они обнаружили окорок, висевший на крючке вне досягаемости крыс, которых здесь по-видимому было немало. В одной из комнат стояла лампа с овечьим жиром; она распространяла отвратительное зловоние, но светила хорошо. А Товин нашел в холодном камине клеть с пятью бутылками джина.

— Как раз то, что нужно для моего ревматизма! — объявил он, открывая бутылку. Он поднес ее к носу и с наслаждением понюхал, а потом сделал хороший глоток.

Женщины сложили дрова на кухне и приготовили обед, приправив сомнительного вкуса баранину специями, найденными в кладовой. Все отогрелись и чувствовали себя словно на своего рода вечеринке. После еды они в хорошем настроении устроились на ночлег.

Марта и Седая Борода легли в маленькой гостиной на первом этаже. Судя по всему, прежние обитатели таверны не подвергались нападениям извне, и Олджи решил не выставлять ночной караул; эта предосторожность в Спаркоте превратилась в навязчивую идею. В конце концов, в последние годы люди представляли друг для друга меньшую опасность; и старая таверна находилась как будто довольно далеко от других поселений…

И все же Седая Борода испытывал беспокойство. Произошел странный случай, о котором он ничего не сказал остальным. Под настилом в лодке у него хранились два штыка, и он хотел вооружить ими Товина и Чарли. Прежде чем покинуть лодку, Олджи просунул руку в свой тайник, но штыков там не оказалось; исчезли также и кое-какие другие вещи. Это исчезновение означало только одно: кто-то посторонний знал о местонахождении шлюпки.

Когда Марта уснула, Седая Борода поднялся. Лампа еще горела, хотя он заслонил ее со стороны окна. На минуту он позволил мыслям блуждать, где им вздумается; слушал тишину и чувствовал, что за окном начинает подмораживать. Лампа стояла на комоде. Олджи выдвинул наугад один из ящиков и осмотрел его содержимое. В ящике были всевозможные безделушки, сломанные часы, несколько огрызков карандашей, пустой пузырек из-под чернил. Испытывая угрызения совести, он сунул себе в карман два самых длинных карандаша и открыл другой ящик. Там хранился старинный семейный альбом; на нем лежала фотография ребенка в рамке.

Со снимка смотрел мальчик лет шести в длинных клетчатых штанах; он держал в руках игрушечный паровоз и весело улыбался, показывая пробел в зубах. Снимок уже немного выцвел. Вероятно, на нем был запечатлен тот человек, который теперь валялся в овечьем хлеву.

Внезапно слезы навернулись на глаза Седой Бороды. В таких гниющих ящиках по всему миру лежало все, что осталось от детства; сама память о нем невозвратно стиралась. После того злосчастного события — несчастного случая, преступления, бедствия — в прошлом веке дети перестали рождаться. Не было больше детей — таких мальчиков, как этот. И не было также подростков, юношей и девушек; не осталось даже людей среднего возраста. Из семи возрастов человека сохранился в основном последний.

«Пятидесятилетние как будто еще довольно молоды», — подумал Седая Борода, обхватив руками плечи. И, несмотря на все пережитые ужасы и лишения, многие шестидесятилетние тоже не утратили бодрости. А еще через несколько лет… Но как бы там ни было, он оказался одним из самых молодых людей на Земле.

Впрочем, это не совсем так. Ходили слухи, будто у какой-то одной пары еще рождаются дети; и в прошлом случалось… Когда поселенцы только обосновывались в Спаркоте, женщина по имени Ив родила девочку от майора Траутера и затем исчезла. Через месяц люди, собиравшие хворост в лесу, нашли трупы ее и ребенка… Но помимо тех редких случаев, никто уже не видел детей. Трагедия была повсеместной. Планета осталась одним старикам.

Смертная плоть теперь принимала лишь безобразные формы старости. Смерть витала над землей, нетерпеливо поджидая свои последние немногочисленные жертвы.

«…И все это доставляет мне странное жуткое удовольствие, — подумал Седая Борода, не в силах оторвать взгляд от улыбающегося ребенка на фотографии. — Но пусть меня рвут на части, я не сознаюсь, что во мне живет какое-то существо, похожее на горностая, которое торжествует, взирая на всеобщее бедствие. Быть может, все дело в моей глупой привычке ценить всякий новый опыт. Или тут сыграло роль самодовольное сознание того, что тебе не грозит «отстать от жизни»; даже дожив до ста лет, ты будешь принадлежать младшему поколению».