Сец-Нер - [2]
Издалека приезжает священник на мопеде, он появляется из-за поворота в лучах предвечернего солнца, вздымая пыль на грунтовой дороге. Его ряса развевается на ветру. Собаки с лаем бросаются на священника в шлеме, так что священник едва не летит вниз по склону в заросли альпийских рододендронов. Он ставит мопед около хижины, выпивает кофе, после чего щелкает по носу собаку, которая подпрыгивает и лижет его, и призывает всех стать на фоне гор перед хижиной, чтобы просить Бога, господствующего в Отечестве[2], ниспослать благодатное лето. Поднимается ветер, стадо спускается с пастбища к хлеву, и священник, надевший богослужебную ленту, ходит между коров и раздает молитвенники. Он называет номера страниц, читает громко вслух, свиньи тоже вырвались из загона, подходят к священнику, дергают за рясу. Горцы бормочут молитвы вслед за священником — битых полчаса, пока не прозвучит аминь, пока всех не благословят, и тогда священник, захватив круг сыра и пять килограмм масла, сядет на мопед, проберется сквозь уже заждавшееся стадо и скроется в лучах вечерней зари.
Черный баран с белым пятном на лбу стоит посреди хлева, когда туда вбегают коровы и ломают ему передние ноги. Ему накладывают гипс на обе ноги. Черный баран совсем дикий, не позволяет себя гладить, но с гипсом ему, конечно, никуда не деться, не убежит. Однажды, когда ноги у него еще были целы, он порвал веревку, удерживавшую его у хлева, и удрал, потому что к нему хотел подойти свинопас. Тебе не нужно бояться свинопаса, говорит помощник сыровара.
Петух ничего не боится, он не убегает. Злобная свинья, говорит про него помощник сыровара. Он бросается на помощника сыровара, когда тот подходит слишком близко, и помощнику приходится пнуть его стальным носком сапога, так что петуха слегка подбрасывает в воздух. Красавец петух защищает своих кур, покрывая их, где и когда только можно.
Пастух стоит на коленях перед своей кроватью и показывает свинопасу части снарядов, которые нашел на альпийских лугах среди рододендронов и эдельвейсов. Снаряды в локоть длиной, покореженные, с головками и без. Свинопас так и сяк крутит снаряды в руках, подбрасывает вверх и ловит. Наконец снаряды снова находят место под кроватью пастуха, и сверху набрасывается покрывало. Однажды и сыровар находит на пастбище снаряд. Он приказывает пастухам тотчас тщательно огородить это место, ставит пастуха вместо часового, а сам на «субару-джасти» отправляется в деревню, и вскоре после полудня из-за поворота появляется колонна армейских автомобилей со специалистами в перчатках и спецодежде. Они не прикасаются к снаряду, приближаются к нему со всех сторон, по-пластунски, они вооружены приборами, с которых снимают и записывают показания, наконец они забирают снаряд, маршируют вниз с командиром во главе, к хижине, садятся в машины защитного цвета и, не попрощавшись, исчезают за поворотом в облаке пыли.
Собака подпрыгивает и лижет пастуху руки, другая, серая, собака, постарше, бежит впереди. Первая подпрыгивает, хватает корову за хвост и тащит, пока корова не лягает ее ногой, тогда собака отцепляется, визжит, поджимает хвост и, обежав стадо, возвращается назад к пастуху. Собаки, молодая и старая, живут дружно, ссорясь только из-за еды.
Хромоножка не хочет идти, хромоножка плетется позади стада, останавливаясь на каждом шагу. Пастух колотит ее палкой по крестцу, пока палка не ломается. Стадо давно ушло в лес.
Поздно вечером сыровар сидит около хижины за рулем своего серого «джасти» с бутылкой сливянки в руке, рядом, на переднем сиденье — его помощник, на заднем — пастух, свинопас и две собаки. Сыровар говорит, в машине безопаснее всего, он вздрагивает, когда бьет молния, поджигая заборы на пастбище и ели на краю леса. Дождь омывает альпийские луга и грязную машину сыровара.
В распадке на другой стороне главной долины между лесистыми склонами вклинивается плотина. Над плотиной на канатах подвешен какой-то человек. Крестьяне говорят, художник, он хочет разрисовывать плотину, в память о Суворове. Слева нарисовал фигуры людей и четырехугольники — синие и белые. Черные фигуры с большими шляпами, идущие по плотине, там, где свет встречается с тенью. Помощник сыровара протягивает свинопасу бинокль, чтобы тот посмотрел на художника, висящего на канатах. Свинопас видит зеленую ширь равнины за плотиной.
Молодой пес с торчащим свистком сидит возле свинопаса и виляет хвостом. Из пасти свешивается язык. Пес поднимает лапу, скребет ногу свинопаса, пока тот не начинает гладить его по голове, чесать за ушами и трепать бока. Бинокль он откладывает в сторону. Внизу, вдоль опушки леса, бежит полчище свиней. Их визг доносится до хижины. Рылами они почти касаются земли, а уши шорами ниспадают вперед.
Крестьяне, если и приходят взглянуть на свой скот, то по воскресеньям. Стоят между хижиной и загоном для свиней, засунув руки в карманы, а сигары в бороды, и смотрят, как возвращается стадо. Помощник сыровара свистом сообщает о посетителях идущим за стадом пастуху и свинопасу, чтобы те поберегли палки.
Крестьяне ходят по хлеву. Гладят коров по дымящимся бокам, щупают вымена, кивают, гладят коровьи шеи и кивают, чтобы потом выпить с сыроваром, отметив хорошо сделанную работу.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Открывается номер коротким романом Герхарда Майера (1917–2008) «Бородино» в переводе с немецкого Ирины Алексеевой.Это роман-элегия: два друга преклонных лет, гость и хозяин, бродят по маленькому городку в виду Юрских гор, мимоходом вспоминая прошлое и знакомых, по большей части уже умерших. И слова старого индейца из книги, которую хозяин показывает гостю — камертон прозы Герхарда Майера: «„Что такое жизнь?“ Это свечение светлячка в ночи. Это вздох буйвола зимой. Это маленькая тень, скользящая по траве и исчезающая на закате».
Ноэль Реваз [Noelle Revaz] — писательница, автор романов «Касательно скотины» [«Rapport aux bêtes», 2002, премия Шиллера] и «Эфина» [ «Efina», 2009, рус. перев. 2012].Ее последнее произведение — драматический монолог «Когда Бабуля…» — рассказывает историю бесконечного ожидания — ожидания Бабулиной смерти, которая изменит все: ее ждут, чтобы навести порядок в доме, сменить работу, заняться спортом, короче говоря, чтобы начать жить по-настоящему. Как и в предыдущих книгах Реваз, главным персонажем здесь является язык.
Поэтичные миниатюры с философским подтекстом Анн-Лу Стайнингер (1963) в переводе с французского Натальи Мавлевич.«Коллекционер иллюзий» Роз-Мари Пеньяр (1943) в переводе с французского Нины Кулиш. «Герой рассказа, — говорится во вступлении, — распродает свои ненаглядные картины, но находит способ остаться их обладателем».Три рассказа Корин Дезарзанс (1952) из сборника «Глагол „быть“ и секреты карамели» в переводе с французского Марии Липко. Чувственность этой прозы чревата неожиданными умозаключениями — так кулинарно-медицинский этюд об отварах превращается в эссе о психологии литературного творчества: «Нет, писатель не извлекает эссенцию, суть.
В рубрике «С трех языков. Стихи». Лирика современных поэтов разных поколений, традиционная и авангардная.Ильма Ракуза (1946) в переводен с немецкого Елизаветы Соколовой, Морис Шапаз (1916–2009) в переводе с французского Михаила Яснова, Урс Аллеманн (1948) в переводе с немецкого Святослава Городецкого, Жозе-Флор Таппи (1954) в переводе с французского Натальи Шаховской, Фредерик Ванделер (1949) в переводе с французского Михаила Яснова, Клэр Жну (1971) в переводе с французского Натальи Шаховской, Джорджо Орелли (1921), Фабио Пустерла (1957) и сравнивший литературу с рукопожатьем Альберто Несси (1940) — в переводах с итальянского Евгения Солоновича.