Сдвиг времени по-марсиански - [51]

– Не переживай, – бросил ему Арни.

– Спасибо, Арни, – ответил Джек. – У меня такое чувство, как будто я обманул тебя.

– Нет, Джек, ты не обманывал меня, – заверил его Арни. – Потому что еще никому не удавалось меня обмануть.

Манфред Стайнер, не обращая на них внимания, продолжал клеить вырезки на полу.

Направляясь с отцом к дому, Джек размышлял – показывать Арни рисунок или нет, взять его в Льюистаун или нет. «Рисунок – какая-то ерунда… К этому моменту я должен был достичь гораздо большего».

Он знал, что в любом случае вечером ему предстоит встретиться с Арни.

– Очень пустынная местность, – заметил отец, кивнув на раскинувшуюся внизу пустыню. – Потрясающе, сколько вам, ребята, удалось тут сделать; вам есть чем гордиться. – Но говорил он рассеянно, все его внимание было занято картами.

Джек включил радиопередатчик и вызвал Арни в Льюистауне.

– Прости, папа, мне надо поговорить с шефом.

Попискивание и шуршание радиопередатчика отвлекло Манфреда от его занятия, и он поднял голову, внимательно прислушиваясь.

– Я возьму тебя с собой – пояснил Джек мальчику.

Наконец Арни откликнулся:

– Привет, Джек-бодро зазвучал его голос. – Я пытался связаться с тобой. Ты можешь…

– Я буду у вас сегодня вечером – перебил его Джек.

– А пораньше?

– Боюсь, раньше вечера не удастся, – ответил Джек. – Тут… – Он заколебался. – Раньше вечера я все равно ничего не смогу показать. («Как только я окажусь у него, он все из меня выудит про этот совместный проект, – подумал Джек. – Надо дождаться, пока отец не зарегистрирует свое право собственности, а тогда это уже не будет иметь значения»).

– Ладно, до вечера, – согласился Арни. – Жду с нетерпением, Джек. Чувствую, ты приедешь не с пустыми руками, я очень надеюсь на тебя.

Джек поблагодарил его, попрощался и выключил связь.

– Похоже, твой шеф настоящий джентльмен, – заметил Лео, когда они закончили разговор. – И он, несомненно, считается с тобой. Человек с твоими способностями бесценен в любой организации.

Джек ничего не ответил – на него уже навалилось чувство вины.

– Нарисуй мне картинку, – попросил он Манфреда, – как у меня сегодня сложится вечер с мистером Коттом.

Он забрал у мальчика рисунок, над которым тот трудился, и дал ему чистый лист.

– Хорошо, Манфред? Ты же можешь увидеть, что будет сегодня вечером. Ты, я и мистер Котт в его доме.

Мальчик взял синий карандаш и принялся рисовать. Джек, управляя вертолетом, искоса посматривал на него.

Манфред рисовал очень осторожно. Сначала Джек ничего не мог разобрать; когда же контуры проступили, у него перехватило дыхание. На бумаге были изображены двое мужчин, один ударял другого в глаз.

Манфред зашелся в заливистом нервном смехе и прижал к себе рисунок.

Похолодев, Джек вернулся к управлению. Он чувствовал, как его покрывает липкий пот тревоги. «Вот, значит, как оно? – безмолвно вопрошал он себя. – Драка между мной и Арни? И ты будешь присутствовать при этом…»

– Джек, подбрось меня в нашу подставную компанию, – попросил Лео. – Высади меня там. Мне нужно оформить документы. Мы можем отправиться туда сразу, не заезжая домой? Должен признаться, я немножко нервничаю. Уверен, местные дельцы наблюдают за нами, так что лучше перестраховаться.

– Я могу только повторить: то, что ты делаешь, аморально, – ответил Джек.

– Предоставь мне самому разбираться. Это мой бизнес. Джек. И я не намерен что-либо в нем менять.

– Барышник.

– Я не буду с тобой спорить, – сказал отец. – Это не твоего ума дело. Если ты не хочешь помочь мне, после того как я преодолел миллион миль, прилетев сюда с Земли, я могу воспользоваться общественным транспортом. – Он говорил спокойно, но его лицо покрылось краской.

– Я отвезу тебя, – бросил Джек.

– Не выношу, когда меня поучают.

Джек молча развернул вертолет к югу и направился к зданиям ООН, расположенным в Роще Мира.

Манфред продолжал рисовать: один из дерущихся, тот, кого ударили в глаз, теперь лежал на земле мертвым. Джек видел, как фигура на рисунке начала обмякать и вытянулась.

«Интересно, это я или Арни. Когда-нибудь – возможно, очень скоро – я узнаю это».

Под оболочкой мистера Котта скрывались помертвевшие кости, влажные и блестящие. Весь мистер Котт был мешком с костями, грязными, но все еще влажно-блестящими. Его череп поедал овощи, тут же превращавшиеся в гниль.

Джек Болен тоже был мешком с дохлятиной, в котором кишмя кишела гадость. Но внешняя оболочка, раскрашенная и благоухающая, продолжала всех дурачить. Он видел, как она склоняется над мисс Андертон, сочась вожделением, как из нее изливается мокрая липкая сущность и мертворожденные слова вываливаются из челюстей.

– Люблю Моцарта, – произносит мистер Котт. – Сейчас я поставлю эту запись. – Он вертит ручку громкости. – Дирижирует Бруно Вальтер. Большой раритет эпохи золотого века звукозаписи.

Ужасные крики и визги раздаются из динамиков, напоминающие конвульсии мертвецов. Арни выключает запись.

– Прошу прощения, – бормочет он.

Джек Болен моргает от неожиданности, принюхиваясь к женскому телу, расположившемуся рядом с ним. Над верхней губой женщины, резко очерченной губной помадой, поблескивает пот. Джеку хочется укусить эти губы, ему хочется крови. Большие пальцы его рук тянутся к ее подмышкам, ему хочется взять ее грудь, почувствовать ее своей собственностью, с которой можно делать все, что угодно. Вот он уже прикоснулся к ней, и ему это нравится.