Сдвиг времени по-марсиански - [47]

И, подумав об этом, Джек решил, что приземляться не стоит.

– И что, эти типы где-нибудь работают? – поинтересовался Лео. – Ну, марсиане?

– Говорят, некоторых удалось приручить, – ответил Джек. – Но большинство продолжает влачить то же существование, охотясь и собирая плоды. Они даже не достигли стадии оседлого земледелия.

Джек посадил вертолет в каньоне Генри Уоллеса, и все трое вышли на каменистую запекшуюся поверхность. Манфред получил бумагу и карандаши, а Джек с Лео отправились искать подходящее место для столбика.

Место было выбрано в ложбине, куда Джек и вколотил опознавательный знак. Лео, раздраженно хмурясь, нетерпеливо обходил окрестности, осматривая груды камней и редкую растительность. Похоже, эта безлюдная местность не доставляла ему никакого удовольствия; впрочем, он ничего не говорил и, когда Джек обратил его внимание, вежливо рассмотрел окаменевшие ископаемые.

Они сфотографировали столб и близлежащую местность, после чего, покончив с делами, вернулись к вертолету. Манфред сидел на земле и сосредоточенно рисовал. Полное безлюдье ничуть не тревожило его. Поглощенный своим занятием, он и на них не обратил никакого внимания. Время от времени мальчик смотрел по сторонам, но взгляд его не останавливался на Лео и Джеке и, ничего не отражая, скользил мимо.

«Что он рисует?» – заинтересовался Джек и обошел мальчика со спины, чтобы взглянуть.

Манфред, то и дело поднимая голову и оглядывая окрестности невидящим взглядом, изображал длинное плоское здание.

– Ты только взгляни, папа, – выговорил Джек, пытаясь говорить как можно спокойнее и сдержаннее.

Пристроившись за спиной Манфреда, они оба впились в лист бумаги, на котором все более отчетливо проступали силуэты зданий.

«Ошибки быть не может – решил Джек. – Мальчик рисует дома, которые здесь построят. Он изображает пейзаж будущего, невидимый нам».

– Интересно, не видел ли он фотографию, которую я тебе показывал? – спросил Лео. – Тип здания такой же, как на рисунке.

– Возможно, – откликнулся Джек. Хоть какое-то более или менее правдоподобное объяснение: мальчик подслушал их разговор, взглянул на фотографию, и это его вдохновило. Но на фотографии здания были сняты сверху, а рисунок показывал их в совершенно иной перспективе – Манфред изобразил их так, как они были бы видны с земли. «Как раз оттуда, где мы стоим сейчас», – отметил про себя Джек.

– Не удивлюсь, если эта ваша временная теория окажется верной, – заметил Лео и взглянул на часы. – Кстати о времени, я бы сказал…

– Да, – задумчиво согласился Джек, – пора обратно.

На рисунке Манфреда он заметил и еще кое-что. Интересно, обратил ли на это внимание отец? Огромные многоквартирные строения зловеще расползались во все стороны прямо у них на глазах. Пока они смотрели, на рисунке появились завершающие детали, от которых у Лео глаза полезли на лоб, он засопел и испуганно взглянул на сына.

Строения выглядели старыми и обветшавшими. Фундаменты прорезали огромные трещины, тянувшиеся вверх. Окна были разбиты. А вокруг все заросло высокими сорняками. На рисунке были изображены руины, от которых веяло отчаянием и непоколебимой вечной безысходностью.

– Джек, он рисует трущобы! – воскликнул Лео.

И действительно, это были разлагающиеся трущобы. Здания, простоявшие не одно десятилетие, миновавшие пору своего расцвета и пришедшие в запустение.

– Гадл, – произнес Манфред, указывая на только что нарисованную им трещину. Рука его заскользила по сорнякам, разбитым окнам, и снова из него вырвалось то же слово: – Гада.

Он поднял глаза и уставился на испуганно улыбающихся мужчин.

– Что это значит, Манфред? – спросил Джек.

Ответа не последовало, мальчик вернулся к своему рисунку. И по мере того, как он рисовал, здания у них на глазах становились все старее и старее, количество руин увеличивалось с каждым мгновением.

– Пошли – хрипло произнес Лео.

Джек забрал у мальчика бумагу и карандаши и поднял его на ноги. Все трое снова залезли в вертолет.

– Взгляни-ка, Джек, – произнес Лео, внимательно рассматривая рисунок. – Что это здесь написано над входом?

Кривыми буквами Манфред вывел: AM-WEB.

– Наверное, название здания, – предположил Лео.

– Да, – узнав сокращение, ответил Джек, – это начальные буквы кооперативного лозунга «Alle Menshen werden Briider» – «Все люди станут братьями».

Манфред снова взял карандаши. Под пристальным наблюдением мужчин он рисовал теперь что-то на самом верху. Темных птиц. Огромных, сумрачных и зловещих.

В одном из разбитых окон Манфред изобразил чье-то лицо с разинутым в ужасе ртом. Кто-то безнадежно выглядывал из здания, словно из ловушки.

– М-да, – проговорил Лео. – Интересно. Ну и зачем ему это понадобилось? – с мрачной брезгливостью поинтересовался он. – Не сказал бы, что картина жизнеутверждающая; почему бы не нарисовать их новыми, чистыми, с играющими вокруг детьми и домашними животными, с довольными людьми?

– Вероятно, он рисует то, что видит, – ответил Джек.

– Ну если он видит такое, значит, он болен, – возразил Лео. – На свете существует столько ярких прекрасных вещей, почему же ему больше нравится видеть это?

– Возможно, у него нет выбора, – предположил Джек. – Гадл, – вспомнил он, – может, это означает время? Ту силу, которая выражает для него разрушение, тлен, упадок и, наконец, смерть? Силу, действующую везде и во всем во Вселенной.