Сделка - [4]

Волосы графа Сэйвила цвета темного золота поблескивали в пламени свечей; светло-карие глаза казались непроницаемыми; красивое лицо было бесстрастным.

Да, пришедшее мне на ум сравнение со скакуном было верным: в нем ощущалась порода.

Он проглотил первые две ложки супа и снова поднял глаза. Их выражение невольно заставило меня улыбнуться.

— Неплохо, верно?

— Неплохо? — Он проглотил еще ложку супа. — Просто амброзия!

— Я знаю это слово! — подал голос Никки. — Мне рассказывал мистер Ладгейт. Это пища богов.

— Ты совершенно прав, — согласился граф, и мальчик засиял от похвалы.

Я уже не могла со всей определенностью сказать, приятно мне, что Сэйвил с симпатией относится к моему сыну, или, напротив, хочется, чтобы тот раздражал его.

— Кто у вас готовит еду? — спросил граф. Я коротко рассказала о супругах Макинтош.

— А у меня свои грядки в огороде, — сказал Никки, — и мистер Макинтош сохраняет мои овощи на зиму. Для своих супов.

— Очень хорошо, — заметил граф с улыбкой, — что ребенок помогает матери в саду и огороде.

— Он не помогает мне, — возразила я. — У меня не хватает времени заниматься овощами.

Сэйвил доел суп, налил себе вина.

— Хотите добавки, сэр? — спросил Никки.

— Должна объяснить вам, милорд, — вмешалась я, — что ужин состоит из одного блюда: этого супа, которого в достатке. На второе — сладкое.

— В таком случае, — весело сказал граф, — прошу налить мне еще тарелку. Только полную.

Никки с готовностью выполнил его просьбу.

Глава 2

Поскольку ужин был не слишком обильным, он длился недолго. Потом я отправила Никки наверх заниматься и пригласила графа в гостиную на бокал хереса, бутылку которого держала для мистера Ладгейта, который иногда приезжал ко мне с визитом.

Я налила хереса и себе — для смелости? Я понимала, что, к несчастью, мне придется, хочу того или нет, выслушать графа Сэйвила и узнать, что привело его в мой дом. Ничего хорошего от этого разговора я не ждала, а потому заранее готовилась к обороне.

Мы уселись в кресла по обе стороны камина, отпили вина и некоторое время молча смотрели друг на друга.

Граф первым нарушил молчание:

— Вы не такая, как я предполагал.

Я вздернула подбородок:

— Не вполне понимаю, что хочет сказать ваше сиятельство.

— Не понимаете?

Он сделал еще глоток и посмотрел на меня поверх бокала. Теперь его глаза были не карими, а цвета янтаря, как херес.

— Не понимаю, — повторила я, отвернувшись к камину и стараясь, чтобы на моем лице не отразилось охватившее меня смятение.

Он опустил бокал.

— Я приехал к вам в Суррей, миссис Сандерс, — сказал он, переменив тон на сугубо деловой, — прямо из Девейн-Холла с известием, что лорд Девейн скончался.

Это было вовсе не то, что я ожидала услышать. По-прежнему пытаясь сохранять самообладание, я спросила:

— Почему вы думаете, что это хоть в какой-то степени должно меня касаться?

— Потому что, — сказал он бесстрастно, — ваш сын упомянут в его завещании.

Сэйвил откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.

Я не сразу смогла заговорить.

— Как упомянут там Никки? — спросила я наконец.

— Я не знаком с подробностями, — ответил граф, — Могу сказать только, что мой кузен Джордж оставил вашему сыну какую-то сумму денег.

Я не сводила глаз с пламени в камине. Не радость переполняла мою душу, но отчаяние.

— Расскажите, если можно, подробнее о том, что случилось, — сказала я, чувствуя, что он по-прежнему внимательно смотрит на меня.

— Это произошло меньше недели назад, — услышала я. — Экипаж Джорджа перевернулся, ему раздавило грудь.

Сэйвил замолчал, ожидая, видимо, моего ответа.

— Как ужасно, — произнесла я, не поворачивая головы. — Действительно, ужасно.

— Да, — подтвердил он и продолжал:

— Бедняга был еще жив, когда его привезли домой. Мы уложили его в постель… я был там, видел все это… послали за доктором. Леди Девейн надолго лишилась чувств, а я оставался с Джорджем, пока ждали врача. — Сэйвил снова отпил вина. — Мне казалось, что он без сознания, но когда мы остались одни, Джордж внезапно открыл глаза, и в них было видно настойчивое желание… мучительная необходимость что-то сказать…

«Проклятие, — подумала я. — О, будь оно все проклято!..»

Сэйвил заговорил снова:

— Джордж произнес мое имя. Я с трудом его понимал, кровь шла у него горлом, но он упорно звал меня.

Пламя в камине колебалось, дрова потрескивали, оттуда шло тепло, однако я ощущала только холод. Холод от ожидания того, что сейчас услышу и от чего не смогу отстраниться.

— "Я здесь, Джордж, — так я сказал, наклонившись к нему, — здесь… Что я могу сделать для тебя?"

Произнеся эти слова, граф всем телом повернулся ко мне, как бы давая понять, что скажет сейчас самое главное — то; что я, вероятно, не хочу, но должна услышать.

— "Разыщи ребенка", — сказал мне Джордж, и на его лице было такое выражение… Я не могу его забыть… «Ты обязан… должен найти мальчика…» — так он сказал… «Какого мальчика?» — спросил я.

Граф ненадолго замолчал. Я стиснула руки так, что почувствовала боль.

«Вот оно, — билось у меня в голове. — О Боже, вот оно наступило…»

— Я взял руку Джорджа, — продолжал Сэйвил. — Он ответил мне на удивление крепким пожатием… Я спросил: «Как мне найти этого мальчика, Джордж?..»