Сделка Райнемана - [47]

Райнеман снова выйдет на международный рынок, но более могущественным, чем прежде.

Для этого ему нет никакой необходимости заниматься сомнительными делами в Буэнос-Айресе.

Которые, однако же, еще более укрепили бы его позиции, дав ему в руки козырные карты.

Сам тот факт, что он знает о сделке, не говоря уже о личном участии Райнемана в операции, предоставляет в его распоряжение необычайной силы оружие, которое он сможет в случае чего использовать против любой из сторон и против любого правительства замешанных в этой махинации стран.

Прежде всего – против Вашингтона.

Райнеман должен быть уничтожен.

После завершения сделки.

И уж это одно обуславливало необходимость для Вашингтона иметь в Буэнос-Айресе своего человека.

Глава 10

16 декабря 1943 года

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Высших офицеров «Фэрфакса» редко тревожили вызовами в столицу, и полковник Эдмунд Пейс недоумевал, зачем он понадобился начальству.

Лишь стоя перед столом генерала Свенсона, Пейс начал догадываться о причине столь срочного вызова. Инструкции генерала были краткими, но содержательными. Пейс должен был востребовать множество составленных разведслужбой дел, хранившихся в десятках кабинетов, защищенных от посторонних надежнейшими запорами. И немало из них изучить самым тщательным образом.

Свенсон заметил, что Пейс не в восторге от такого задания. Начальнику разведцентра в Фэрфаксе не удалось скрыть охватившего его на первых порах чувства недоумения. Агент, в котором нуждался генерал, должен был свободно владеть как немецким, так и испанским. И обладать к тому же определенными познаниями в области самолетостроения. Разбираться, например, в таких вещах, как динамика металлических конструкций и устройство навигационных систем. Правда, от него не требовалось быть специалистом высшего класса. Главное – чтобы он не оказался профаном, знающим обо всем лишь понаслышке. И имел «крышу». Скажем, числился официально сотрудником посольства в какой-либо стране. Что позволило бы ему свободно обращаться не только с дипломатами, но и с представителями деловых кругов.

Пейсу не понравилось то, что он услышал. Ему известно было и о прощупывании почвы в Йоханнесбурге, и о тайной встрече в Женеве. И он решил возразить. Но стоило только полковнику прервать Свенсона, как тот поставил его на место, посоветовав подождать с замечаниями, пока старший по званию не кончит говорить.

Агент в Буэнос-Айресе, продолжал генерал, должен уметь еще быстро и бесшумно убрать в случае чего то или иное лицо. То есть обладать качеством несколько необычным, как признал он же сам, для человека, неплохо разбирающегося в технике.

Итак, на роль агента в Буэнос-Айресе следовало подобрать кого-то такого, кому не раз уже приходилось убивать. Не в перестрелке с врагами, когда при виде того, что творится на поле боя, и слыша шум битвы, боец приходит в неистовство. А при встрече с противником один на один. Когда с жертвой расправляются внезапно и молча.

Узнав об этом, Пейс по-иному взглянул на дело. Выражение его лица явно говорило о том, что он понял одно: чем бы ни занимался в данный момент его начальник, это было вовсе не то, что казалось ему. Для выполнения обычных своих функций военному департаменту подобные люди не требовались.

Начальник «Фэрфакса» не стал вдаваться в подробности, осознав со всей очевидностью, что ему предстоит пересмотреть в одиночку целую гору личных дел. И поинтересовался лишь, каким кодом следует обозначать в донесениях полученное им задание.

Свенсон, по-прежнему сидя в кресле, склонился над картой, которая вот уже более трех часов лежала перед ним на столе...

– Пусть это будет «Тортугас», – сказал он, немного подумав.

* * *

18 декабря 1943 года

Берлин, Германия

Альтмюллер внимательно, с лупой в руке разглядывал печать на коричневом конверте. Чтобы лучше видеть, он зажег лампу. И остался доволен: печать была подлинная.

Курьер немецкого посольства в Аргентине прилетел из Буэнос-Айреса через Сенегал и Лиссабон и вручил конверт лично ему, как было условлено. Поскольку курьеру предстояло вернуться назад, Альтмюллер, не желая давать ему повод для обид, поговорил с ним о том о сем в легкой, ни к чему не обязывающей манере. И высказал ему, пусть и в завуалированной форме, свои сожаления по поводу того, что перечислением денежных средств посольству ведает министерство финансов. Но что он, Альтмюллер, мог с этим поделать? Тем более, что, как говорят, посол – давнишний приятель Шпеера.

Оставшись один, Альтмюллер переключил все свое внимание на конверт. Срезав верхний край пакета он извлек из него плотный лист. Письмо было написано четким и твердым почерком Райнемана.

"Дорогой Альтмюллер!

Служение рейху – большая честь для меня. Весьма благодарен тебе за обещание, что о моем участии в операции будут уведомлены многие из старых моих друзей. Верю, что ты сделаешь в этом направлении все, что только возможно в сегодняшней ситуации.

Думаю, тебе небезынтересно будет узнать о том, что мои суда под нейтральным парагвайским флагом совершают регулярные рейсы в прибрежных водах Южной и Центральной Америки от Пунта-Дельгады на юге до самого Карибского моря. Возможно, ты сочтешь нужным воспользоваться данным обстоятельством. Кроме того, у меня имеется несколько судов, в основном малых и средних размеров, с мощными двигателями. Они могут быстро перемещаться в прибрежных водах, заправляясь на моих складах горючего, и покрывать большие расстояния в короткий срок. Конечно, их не сравнить с самолетами, но зато их передвижение может совершаться в глубокой тайне, в то время как аэродромы находятся под неусыпным надзором. Даже нам, нейтралам, приходится постоянно обходить стороной заслоны.