Сделка Райнемана - [41]

Увидев, что гестаповец скрылся в лесу, Сполдинг подождал полминуты и затем опустился на землю и пополз вдоль скалы.

Обогнув ее, он еще прополз тридцать пять – сорок футов по травостою и, приподнявшись, побежал, пригнувшись, к лесу. Согласно его расчетам, немец должен был находиться ярдах в шестидесяти от него.

Войдя в лесную чащобу, Дэвид, ступая бесшумно, стал приближаться к нацисту. И хотя того еще не было видно, он знал, что сейчас обнаружит его.

И он не ошибся. Немец подал кому-то сигнал: зажег спичку и тут же погасил ее.

Затем пошла в ход еще одна спичка, но она горела уже дольше – несколько секунд, после чего гестаповец, дыхнув на нее, потушил огонек.

Из глубины леса было подано два коротких ответных сигнала. Опять же с помощью спичек. Зажженных в двух разных местах.

Дэвид прикинул расстояние, отделявшее его от соратников агента гестапо. Выходило что-то около сотни футов. Немец, боясь заблудиться в незнакомом ему лесу в Стране Басков, предпочел стоять, где стоял, поджидая, когда связные сами подойдут к нему. Увидев, что те и в самом деле направлялись к немцу, Сполдинг бесшумно, не нарушая ночной тиши, подполз поближе к «подпольщику».

Затаившись в кустарнике, он услышал шепот. Разобрать удалось лишь отдельные слова. Но и этого было достаточно.

Выбравшись быстро из леса, он подбежал к скале и вынул из куртки маленькое сигнальное зеркало. Поймав им свет луны, просигналил в юго-западном направлении пять раз подряд и, прятав зеркальце в карман, стал ждать.

Ожидание, знал он, не затянется.

И не ошибся.

«Проводник» вышел из леса, держа лопату и с сигаретой во рту. Было еще довольно темно. Тяжелые облака то и дело закрывали луну, погружая землю в непроглядную тьму. Сполдинг отделился от скалы и коротко свистнул, подзывая гестаповца.

– Что случилось, Лиссабонец? – спросил тот, подойдя к Дэвиду.

Сполдинг произнес спокойно два слова. Только два слова:

– Heil Hitler!

И ударил нациста коротким штыком в живот. Смерть наступила мгновенно.

Тело тяжело осело на землю. И ничто не нарушило тишь. Чтобы не было слышно предсмертного хрипа, Дэвид зажал немцу рот.

Покончив с гестаповцем, Сполдинг побежал по траве к опушке леса, но вошел в него чуть левее, чем в прошлый раз, И, пройдя еще немного, остановился неподалеку от того места, где немец совсем недавно разговаривал со своими двумя сообщниками. Из-за туч выглянула внезапно луна и осветила всю поляну. Дэвид вжался в листья папоротника. Несколько секунд он лежал неподвижно, прислушиваясь. Вроде бы все спокойно. Поблизости – никого.

Луна вновь скрылась за облака. И опять мрак сгустился. Разглядеть в такой темноте труп немца, лежащего на лугу, было невозможно. Для Дэвида это имело большое значение.

Если альпийские стрелки и находились в лесу, то уж никак не на опушке. И что бы там ни было, пока что в их планы не входило спускаться в низину.

Они выжидали. Выжидали, собираясь группами где-то в других местах.

Или же просто ждали, оставаясь на месте.

Сполдинг встал на четвереньки и быстро пополз в западном направлении сквозь непролазный, как казалось, кустарник. Осторожно отодвигая преграждавшие путь ветки, чтобы не вносить дисгармонии в обычный шум ночного леса, он достиг того места, где трое людей совещались несколько минут назад. Там он никого не заметил. И не услышал ничего подозрительного. Дэвид достал из кармана спичечный коробок и вытащил две спички. Зажег одну из них и тотчас же задул. Затем зажег вторую, подержал ее пару-другую секунд и только потом погасил.

Из глубины леса, футах в сорока к северу от Сполдинга, подали ответный сигнал. Все той же вспышкой спички.

И почти одновременно Дэвид увидел вторую вспышку. В пятидесяти-шестидесяти футах к западу от себя.

И более – ничего.

Но и того, что заметил он, было достаточно.

Сполдинг быстро пополз в глубь леса. На северо-запад. Он прополз не более пятнадцати футов и прижался к стволу поваленного дерева.

Он ждал. И, ожидая, достал из кармана куртки тонкую, короткую, гибкую проволоку. На каждом конце проволоки были деревянные ручки. Появился немецкий солдат. Слишком много шума для альпийского стрелка, подумал Дэвид. По-видимому, немец спешил, встревоженный неожиданной командой вновь выйти на связь. Из этого Сполдинг сделал вывод: убитый им гестаповец стоял во главе операции. Это же значило, в свою очередь, что отряд, ожидая дальнейших распоряжений, не сдвинется с места. Не сдвинется до тех пор, пока кто-то не проявит личной инициативы и не возьмет командование группой на себя.

Впрочем, об этом не было времени думать. Немецкий солдат уже шел мимо поваленного дерева.

Держа в руках проволоку, Дэвид молча прыгнул на солдата. Петля скользнула по шлему врага и впилась ему в шею, намертво войдя в его плоть.

И снова – ни звука. Лишь глухой выдох.

Выдох, который Дэвид Сполдинг слышал уже столь много раз, что перестал реагировать на него. Как и думать о подобных вещах по завершении очередного дела.

Вокруг было тихо.

Но недолго. Внезапно Сполдинг услышал, как кто-то раздвигает ветки, пробираясь неизвестным, новым для него путем. Человек этот явно спешил, как и тот, чье мертвое тело лежало сейчас недвижно у ног Дэвида.