Сделка леди Ромэйн - [49]

— Ба! Нет ничего исключительного, что позволило бы вам беспокоить меня во время трапезы. Пусть посетитель идет своей дорогой. Скажи, что я приму его завтра.

— Это посетитель к леди Ромэйн. Я думаю, она сочтет его визит важным.

Герцог не шелохнулся.

— Пусть остудит пятки на морозе и придет, когда леди будет дома, ты понял меня? Я уверен, что с этим можно повременить.

— Дедушка, — прошептала Ромэйн, заметив остекленевшие глаза дворецкого. — Если ты позволишь, я разберусь с этим делом и быстренько вернусь.

— Так вот каких манер набралась ты в доме своего муженька! Выпрыгиваешь из-за стола, как деревенский мальчишка, и бежишь открывать дверь!

Джеймс опустил вилку и сказал:

— Ваша светлость, ваша внучка желает только, чтобы вы отужинали в мире и спокойствии после многих ночей, которые, она не сомневается, вы провели в тревоге о ней.

— Она не нуждается в вашем заступничестве, Маккиннон. — Герцог махнул рукой и распорядился: — Иди, Ромэйн, если хочешь. Постарайся вернуться до следующей перемены блюд, или я прикажу убрать твой прибор.

Ромэйн улыбнулась, заметив, что глаза деда сияют добродушием. Она собиралась предупредить Джеймса, что герцог счастлив тем, что может поддеть и подразнить его. Но Вестхэмптон не был единственным хитрым лисом в лесу. Ромэйн надеялась, что Эллен и Камерон поймут, как рад старик тому, что его внучка вернулась цела и невредима, и простят его за некоторые вольности поведения. Не то чтобы он был доволен ее замужеством, но он простил ее. Ромэйн чмокнула деда в морщинистую щеку и отправилась вслед за Клэйсоном.

Возле двери Ромэйн оглянулась и увидела, что Джеймс улыбается. Возможно, пришло ей в голову, что дедушка наконец встретил человека, который чувствовал себя с ним на равных, после долгих лет, в течение которых окружающие заискивающе заглядывали в глаза властному герцогу.

Пока Ромэйн шествовала за дворецким в комнату для посетителей, она распорядилась, чтобы в комнату миссис Данбар подали горячий ужин.

Они спустились вниз, и Клэйсон указал на небольшую комнату, где ее дожидался незнакомец. Девушка поблагодарила Клэйсона и отдала распоряжение накормить просителя.

— Сударыня, — пробормотал Клэйсон, и гримаса боли исказила его лицо, — если вы хотите, я останусь здесь.

— Это еще зачем?

Дворецкий раскрыл рот, но не смог издать ни звука. Озадаченная необычным поведением Клэйсона, Ромэйн открыла дверь в комнатку. Это изящно убранное помещение было одним из любимых Ромэйн. В детстве она часто забегала сюда полюбоваться выложенным из камня фамильным гербом, красовавшемся над камином. Вокруг очага стояла добрая дюжина диванчиков и стульев, но это, казалось, не делало ее тесной.

Напротив двери, там, где лунный свет лился сквозь окно и падал на каменный пол, стоял мужчина. Тень скрывала его лицо, и Ромэйн могла с достоверностью сказать только то, что он одного роста с Джеймсом.

— Добрый вечер, сэр, — поприветствовала посетителя Ромэйн. — Мне передали, что вы желаете говорить со мной.

Мужчина вышел в полосу света и воскликнул:

— Ромэйн! Это действительно ты! Я не могу поверить, что ты жива!

— Брэдли… — прошептала девушка, устремив взор на то, что, должно быть, было призраком.

Глава 11

Человек шагнул навстречу Ромэйн, и лампа, стоящая на столе, осветила его лицо. Она не ошиблась! Это был Брэдли Монткриф!

Он улыбался, и глаза его мерцали нежным теплом. Брэдли протянул к ней руки в кружевных манжетах:

— Я пришел, чтобы вымолить у тебя прощение.

Брэдли замолчал, ожидая, что скажет девушка. Но Ромэйн потеряла дар речи. Она лишь молча взирала на него. У призрака был голос Брэдли, на нем был модный сюртук, цвета красного бургундского вина, поверх ярко зеленой жилетки. От темечка, едва прикрытого редеющими волосиками, до кончиков сияющих глянцем ботинок, выглядывающих из-под брюк, перед ней был именно тот Брэдли Монткриф, которого она оплакивала.

Но этого не могло быть! Джеймс сказал ей, что Брэдли и кучер были убиты и похоронены на кладбище при церкви, у которой и названия-то не было. Вряд ли Джеймс стал бы лгать ей о кончине Брэдли. Кроме того, она уже согласилась участвовать в плане Джеймса.

Ромэйн пришла в замешательство.

— Ромэйн, моя дорогая Ромэйн, — прошептал Брэдли, взяв ее за руку. — Неужели ты не простишь меня? Клянусь, я разыскивал тебя в ту страшную буранную ночь, но негодяи словно растворились вместе с тобой в шотландской ночи. — Он прижал руку к гофрированному жабо. — Подумай, что я пережил, Представляя, как они обижают тебя. А сейчас я вижу тебя, и сердце мое переполняется радостью.

— Ты жив, — смогла, наконец, вымолвить Ромэйн.

— Несмотря на то, что они бросили меня, несколько парней вызвались помочь мне. Мы вернулись к карете в надежде разузнать что-нибудь о тебе, но нашли только труп Скрибнера и останки одного из бандитов. Прости мне грубое обхождение с тобой, дорогая.

— Да, конечно, — прошептала Ромэйн, не вполне понимая смысл происходящего.

Брэдли жив! Тогда почему она не испытывает ничего, кроме пустоты, которую она ощутила при известии о его смерти? Она должна быть счастлива.

— Мы разыскивали тебя несколько дней, но, увы, не нашли ничего, что навело бы на твой след. Затем я вернулся сюда, чтобы поведать твоему дедушке о том, что ты пропала. — Голос его дрогнул. — Об этой ночи я боюсь даже вспоминать.