«Счастливый очаг» - [10]

Мы отправились домой, хотя я ничего не имел против лечебницы, ибо домашняя атмосфера действовала на меня как-то странно.

Дома мне пришлось разбирать с женой письма. Первое было очень длинное и содержало «Десять советов всем, у кого что-либо застряло в цементно-проволочной переборке. 1. Подыскивайте себе квартиры, в которых нет названных переборок! 2. Не забывайте, что такого рода стены очень тонки. 3. Ни в коем случае не вешайте на цементно-проволочные переборки зеркала и картины. 4. Не вколачивайте в них гвоздей. 5. Ни в коем случае! 6. Намучаетесь с их извлечением! 7. Боже упаси вас испортить такую переборку! 8. Не ссорьтесь с женой, если за подобной стенкой находятся посторонние. 9. Для извлечения гвоздей пользуются гвоздодером. 10. Имейте в виду, что слишком длинным гвоздем можно поранить соседей!»

Я пришел в ярость, расколотил камин и дико закричал: «Прибейте к стенке все и вся!» Меня немедленно отвезли в частную клинику доктора Шимсы ^{4}, что в Крчи.

Там уже лечились два человека, чья судьба как две капли воды походила на мою.

Беда первого из них заключалась в том, что у него была сестра, которая выписывала «Счастливый очаг», а у другого жена страдала той же неизлечимой болезнью, что и моя, то есть желала в полном соответствии с рекомендациями этого журнала свить для своей семьи уютное гнездышко.

Я наблюдал за обоими больными. Они сторонились всякого общества и все время о чем-то шептались; заметив же, что на них никто не смотрит, уходили в дальний уголок сада и, сидя на корточках под деревом, поучали один другого.

— Разбей шестьдесят штук яиц, добавь немного муки, размешай, намажь полученной смесью ломтики белого хлеба, обжарь их на сковороде и подай еще теплые к столу.

— Курицу ощипли, разруби на мелкие части, чтобы они по виду напоминали объедки, а затем отвари с кореньями, уксусом и желатином — получится заливное.

Они брались за руки и, подпрыгивая, скандировали: «А мы хозяйничаем! А мы хозяйничаем!»

Помню, что в один прекрасный день я тоже очутился в их обществе — и вот мы уже втроем сидим на корточках и обмениваемся опытом, как работать дома на благо семьи, как, например, изготовить из сушеных слив красивый багет для картины? Для этого достаточно наклеить их на ту раму, что у вас уже есть, и позолотить.

Все это потом появилось на страницах «Счастливого очага», потому что наши разговоры подслушивала племянница доктора Шимсы, препровождая рецепты и наставления в «Счастливый очаг», где всю эту чепуху печатали с большим удовольствием.

Оба мои собеседника были неизлечимы. Вероятно, и я остался бы таким же сумасшедшим, если бы вскоре не произошло одно событие, настолько потрясшее мою психику, что я быстро пришел в себя.

Около полутора лет я и в глаза не видел своей жены, как вдруг доктор Шимса уведомил меня, что со вчерашнего дня я стал счастливым отцом.

Сначала я обрадовался, ведь, знаете, до сумасшедших не сразу все доходит, а потом занялся подсчетами… Через неделю я твердо знал: ребенок не мой!

Тут ко мне внезапно вернулся рассудок.

VII

Если неожиданно становишься отцом и знаешь, что ты к этому непричастен, случившееся поначалу поражает. Но вскоре все опять становится на свои места, конечно если вы не столь простодушны, как тот словак, который десять лет прожил в Америке и до самой смерти не мог понять, как случилось, что за время его отсутствия жена родила ему восьмерых ребят… В благодарность всевышнему он даже воздвиг часовенку.

Я, разумеется, бога не благодарил, но призадумался. Кому же я, собственно, обязан таким сюрпризом? Мысли мои приняли теперь совершенно другое направление, и уже через неделю меня выписали из больницы как излечившегося.

Когда я вернулся домой, жена спала, а рядом дремал мой пасынок. Надеюсь, вы разрешите именно так называть крохотное пухлое существо с ничего не выражающим личиком.

Я вложил в его ручку справку о том, что я здоров и выписан из лечебницы, а сам направился в женин будуар на поиски каких-либо следов того, с кем это она забылась. Вся мебель была сколочена из дощечек и ящиков. Жена обставила свой будуар в таком устрашающем стиле, что, рассмотрев сработанные ею с завидным прилежанием предметы обстановки, я задрожал от страха, волосы у меня встали дыбом, и я с тяжелым чувством опустился на какой-то странный стул, составленный из отслуживших свой век жестяных кружек.

Жена, как видно, полагала: чем больше ящиков, тем больше счастья. Я пересчитал их все. В одном только письменном столе их было полторы сотни, и уже с первого взгляда можно было понять, что его соорудили из дюжины курительных столиков и умывальника.

Многочисленные ящички и отделеньица затрудняли поиски. Я долго рылся в рецептах и советах, пока не увидел канцелярскую папку с надписью: «Ужасная неприятность, приключившаяся с моим мужем». В папке хранились вырезки из «Счастливого очага», содержащие ответы на письма моей жены, а также на устные вопросы, задаваемые ею редакции.

Первый ответ был такой:

«Госпожа Адела Томсова!

Из вашего письма мы поняли, что болезнь вашего мужа дело затяжное. Надеемся, у вас достанет душевных сил, чтобы не чувствовать себя несчастной. Вы молоды, вся ваша жизнь еще впереди. Зачем сокрушаться из-за того, что вас не поняли? В конце концов, это даже к лучшему, что ваш супруг сошел с ума теперь, а не позже, после нескольких лет счастливой семейной жизни. Когда вы немного успокоитесь, напишите нам. Вы пишете такие милые, разумные письма. Надеемся, что вы послушаетесь наших советов и не будете унывать».