Счастливый билет. Моя настоящая жизнь. Том 2 - [8]

О первом спектакле Машкова-режиссера – ремейке картины Николая Досталя «Облако-рай» по пьесе Гора Николаева «Звездный час по местному времени» – можно сказать, что он родился талантливым, был вовремя и ненатужно пришедшим в репертуар. Это был славный, хороший, добрый и трогательный спектакль. «Звездный час по местному времени» шел в Подвале с 1992 года более десяти лет с бесперебойным успехом у зрительного зала. Там были прекрасные работы Жени Миронова, Марьяны Шульц, Ольги Блок, Сергея Беляева, Вадима Александрова. За это десятилетие несколько актеров успели сыграть в этом спектакле маленькую роль человека по фамилии Саратов…

Созданный по мотивам ранних произведений Аркадия Гайдара спектакль «Страсти по Бумбарашу» оказался весьма рискованным, на мой взгляд, соревнованием с очень хорошим фильмом, которое было выиграно Машковым. А каким потрясающим получился его «Смертельный номер» по пьесе драматурга Олега Антонова! Это означает, что человек не только очень талантлив, но и честолюбив. То есть, достигнув определенной вершины, он не удовлетворяется достигнутым. Потому что, как говорил один умный человек, первый шаг с пьедестала бывает вниз… А в другую сторону – уже скалолазание…

Время довольно жестко отсеивает лишнее, не пользующееся спросом, не способное сохранить себя. Абсолютно все театральные спектакли Машкова это испытание выдержали в силу истинности и серьезности его режиссерского дарования, дарования, при котором он нигде, ни в одном из своих спектаклей не цитирует самого себя и не пытается, будем так говорить, заигрывать со зрителем. Он умеет ясно и недвусмысленно создавать эмоциональную, действенную структуру спектакля, волнующую и трогающую зрителя понастоящему. А иногда можно и более категоричные комплиментарные слова употреблять в адрес Машкова, удивляясь его прекрасной способности дерзать от первого лица и рисковать. Рисковать.

Каждый спектакль, поставленный Володей, был ездой в незнаемое и движением вперед. Он поступательно приумножал свои победы и приращивал свои возможности.

Спектакли Машкова снимались с репертуара по конкретным, организационным, я бы так сказал, стечениям обстоятельств. К примеру, из «Смертельного номера» выпал Панин, ушедший из театра на вольные хлеба – в кино. Или Женя Миронов, который счел себя возрастно не соответствующим герою комедии Куни «№ 13», поставленной Володей Машковым в Художественном театре. По той же причине, кстати, прекратил свое существование и спектакль «Страсти по Бумбарашу».

У Машкова давно сложились свои актерские и человеческие привычки. Скажем, он очень болезненно относится к попыткам организовать ему трудовой процесс в первой половине дня. Хотя, впрочем, когда репетирует он сам как режиссер, всегда приходит вовремя, абсолютно подготовленным.

В компании Володя иногда бывал просто прекрасен, весел, остроумен. Помню, как однажды, лет пятнадцать назад, на гастролях в Сургуте мы с ним целый вечер развлекали стол. Сколько же нерастраченных актерских сил в нем бродило! Сколько он мог сыграть потрясающих, гениальных ролей в театре… Должен был сыграть Крутицкого в «На всякого мудреца довольно простоты» – не сыграл. Должен был сыграть Якова в «Последних» – не сыграл. А жаль, жаль, очень жаль!

Машков поразительно смешно и в удовольствие играл в спектакле подвального театра «Провинциальные анекдоты», пока это ему не надоело. Володя, как и Женя Миронов, недюжинного, выдающегося таланта характерный артист. Я вкладываю в это понятие самое высшее, что есть в актерском искусстве. Характерным артистом считал себя Станиславский. И в том заключалось верное самоограничение, абсолютно необходимое актеру. Мне кажется, что я в своей актерской жизни это понимал, никогда не желая играть ни Гамлета, ни Отелло. Я всегда хотел играть Полония. Это чутье. Звериное актерское чутье.

Как человек щедро одаренный Машков жаждет успеть сделать в профессии все. Наверное, именно поэтому он, по своему обыкновению с головой, окунулся в мир кино, начав свой поиск там. В его киноработах я всегда вижу серьезный, хороший уровень, демонстрирующий явные признаки того, что я называю «профи». У него регулярно получались и получаются попадания «в яблочко», будь то роль мужика в тапках, появляющегося на минуту в фильме «Питер FM», или же Игната в фильме «Край». Вместе с тем, особенно поначалу, мне не раз приходилось огорчаться тому, как его употребляли в кино. Используют из семи нот его актерских возможностей две с половиной, ну, три. И все. Думаю даже, если об этом спросить самого Володю, то он мое наблюдение подтвердит, потому как с юности был очень честолюбив и объективен в оценках.

Кто-то из дураков когда-то назвал его секс-символом. Чушь и пошлость, конечно, причем злонамеренная. Никакой Володя не секс-символ, он нормальный человек, отец взрослой дочери и дедушка двух внучек. Срабатывает закон «самоопровержения». И потом, секс-символ не может быть универсальным, поэтому и категория эта явно притянута за уши.

Сейчас, бывая в России наездами из Голливуда, Володя реализует себя и в нашем кинематографе. Если в заокеанских фильмах, где он более-менее регулярно снимается, ему приходится воплощать героев разной степени отрицательности, то на родине Машков снимает свое собственное, доброе, щемящее сердце кино, неизменно с посвящением – «нашим родителям». В лирической новогодней «Сироте казанской» он собрал вокруг елки и актрисы Елены Шевченко теплую мужскую компанию: Валентина Гафта, Льва Дурова, меня и Николая Фоменко. А в фильме «Папа», снятом по той самой «Матросской тишине» Александра Галича, Володя самолично воскресил своего театрального Абрама Шварца уже в экранном варианте.