— Ты в порядке? — внезапно прервал ее мысли голос Адама, который оказался близко, слишком близко, и казалось, что он заглянул к ней в душу.
Она кивнула, заставила себя улыбаться.
— Ты знаешь меня. Глумлюсь над болью.
— Обхвати мою шею, раз, два, три… Прыгай!
Она подпрыгнула, оказалась у него за спиной и почувствовала себя неожиданно тяжелой.
— Смахивает на мой первоначальный план. Держись крепче.
Она и держалась. Это было очень странное чувство. Как будто земля ушла из-под ног. Как будто ангел-хранитель ее внезапно покинул.
— Ты в одних носках, между прочим, — указала она ему.
— Три доллара в магазине распродаж.
— Ты не бываешь в магазине распродаж.
— Откуда ты знаешь?
— Ты никогда там ничего не покупал, даже когда был бедный.
Что-то промелькнуло на его лице, и она пожалела, что сказала это. Он всегда очень переживал, что у него было меньше денег, чем у Марка и у нее. Она думала, что он позабыл все это теперь, когда явно преуспевает.
Странное выражение на его лице исчезло.
— Да мне все равно, даже если они стоят пятьдесят баксов. Я их все равно потом не надену.
— Видел, какие огромные собаки проходили мимо?
— Я буду аккуратен, а если наступлю на что-нибудь, то я…
— Подашь на них в суд.
Они сказали это в унисон и рассмеялись.
— А тебе так удобно? Или снимем твои коньки тоже?
— Не-а, в конце концов, я заплатила деньги за их прокат!
Адам дотащил Тори до будки и кинул на парня такой холодный и тяжелый взгляд, что тот был вынужден уткнуться в свои комиксы, лишь слегка хихикнув себе под нос.
Адам настоял на том, чтобы, встав перед ней на колени, снять с нее коньки и помочь ей надеть туфли.
Две пожилые женщины посмотрели на Тори с такой неприкрытой завистью, что она покраснела.
— Этот ресторанчик недалеко, — сказал он. — Пойдем, я куплю тебе хот-дог, и добудем немного льда, чтобы положить тебе на колено.
«Ответь „нет“, — приказала она себе. — Все кончено. Он обещал — катание на роликах, и до свидания».
— В этом ресторане не предлагают хот-доги. Да и потом, еще не время обеда.
— Да ладно, давай немного перекусим, а потом я дотащу тебя на себе, доставлю домой в целости и сохранности, — улыбнулся он.
— Ты не сможешь!
— Но ведь раньше мог?
— Последний раз я весила на тридцать фунтов меньше!
— Да и я тоже.
— Это было после игры, мы были тогда в девятом классе.
— А может, я весил на пятьдесят фунтов меньше, — задумчиво сказал он. — Боже мой, сколько времени прошло! Я даже не могу вспомнить, как я тогда выглядел.
Зато она помнила. Адам был сильнее всех, вместе взятых, мальчишек его возраста — физически неразвитых и хилых. Адам, который всегда выходил победителем, летал как ветер и мог перехватить мяч у самых ворот. Адам, с этим дьявольским блеском в глазах.
Она посмотрела на него. Блеск все еще был, спрятанный в самой глубине глаз, но был. Чего он на самом деле хочет?
— Ну, может, немного горячего шоколада, — сдалась она и взялась за его протянутую руку. Она попробовала сделать несколько шагов. Было очень больно, несмотря на то, что он поддерживал ее. В конце концов он взял ее на руки.
— Отпусти меня, Адам! Я слишком тяжелая.
— Ты весишь как малюсенький котенок. И выглядишь, в общем, тоже.
— Зато мы смотримся глупо.
— Ну и что? Кто нас знает?
Он всегда был такой. Все дети волновались о том, как они выглядят, что о них подумают. Они хотели кому-то подчиняться, быть частью толпы, носить одинаковые, не выделяющиеся ничем вещи. Но не он. Внимание, казалось, только раззадоривало Адама.
Она сдалась и устроилась поудобнее в его руках. Господи, какой же он сильный!
— Как, черт возьми, адвокаты становятся такими сильными?
— Откуда ты знаешь, что я адвокат?
— Слышала где-то.
— Я не такой уж и сильный. Просто мне нравится тебя нести.
— Тогда быстро отпусти меня, чудак-человек.
— Нет.
Он сказал это таким упрямым голосом, что стало ясно — сопротивление бесполезно.
— Адам! Ты гордишься тем, чего достиг в жизни?
Он посмотрел на нее, удивленно сдвинув брови.
— Горжусь? Никогда не думал так. Мать Тереза, например, прожила жизнь, которой можно гордиться. А я? Я просто делаю деньги. Большие деньги.
— Ты стал циничным.
— Я всегда был таким. Просто теперь мне за это платят.
— Адам, ты счастлив?
Он посмотрел на нее. Счастлив?.. Да, пожалуй. Он добился успеха. Каждый день он занят. У него хорошие отношения со всеми. Он починил «харлей» 1964 года.
Счастлив?
Уже очень давно он не был так счастлив, как сейчас, когда ощущал тепло ее тела у себя в руках, смотрел в ее огромные глаза.
Они разделили позор этого дурацкого катания на коньках, и это делало его счастливым.
— Да, точно, я счастлив.
Они добрались до ресторана, и он усадил ее за столик.
— Кажется, ты недолюбливаешь детей. Я помню, ты их обожал. Помнишь лето, когда вы с Марком тренировали «Гиен Хилхёрста»?
Да, он помнил. Помнил каждый момент, когда они смеялись все вместе.
— Да, помню, — ответил он хрипло, прячась за меню, чтобы не показать своих чувств. Она заказала горячий шоколад. Он заказал красную рыбу и отдал меню.
— Помнишь «Геркулес»?
— Девчонку, которая выходила сухой из воды?
— «Мисс Калгари» два года назад.
— Не может быть!
Он не хотел, он был готов любым способом избежать разговоров о прошлом.
