Счастливые неудачники - [52]

Мужчины не уступали женщинам, хотя Изольда в силу известных ограничений не могла украсть у них роли Гамлета и короля Лира. Однако мужчины театра – люди особые: тонкие, впечатлительные, ранимые. Они не могли оставить женщин один на один в борьбе с зарвавшейся примой. И потом, мужчины театра, хоть и в разной степени, страдали от безответной любви к Изольде, что претило их привычке быть любимцами женщин. С той же страстью, с которой еще недавно они готовы были носить ее на руках, теперь они пинали ее ногами. Потому что до рук дело не дошло.

Это было похоже на поведение волчьей стаи, чей вожак промахнулся на охоте. Те, кто вчера поджимали хвосты, набросились на потерявшего хватку лидера. И чем сильнее был поджат хвост, тем яростнее оказывался счет к вожаку.

* * *

В это время в театре появился новый режиссер. В своем кругу его звали Стасик и гоняли за пивом по причиине недоразвитости его таланта. Стасик никогда не спрашивал: «Почему это я опять должен бежать за пивом?», а только покорно уточнял, сколько и какого пива купить. Он очень дорожил тем, что принадлежит к тусовке талантливых молодых людей, ввергающих страну в состояние катарсиса. И охотно соглашался с мнением, что размер его таланта не позволяет претендовать на более весомую роль в их компании. Дело в том, что Стасик про себя знал, что таланта у него вовсе нет. Стало быть, и входного билета в эту компанию тоже. Он был здесь безбилетником, который должен угождать, чтобы его не прогнали.

Когда кто-нибудь из творцов катарсиса говорил Стасику: «Ты, брат, не обижайся, но таланта у тебя с гулькин хрен», гонец за пивом розовел от радости, словно ему сказали комплимент. Ведь хрен неизмеримо больше, чем его отсутствие. И бежал за пивом с воодушевлением пацана, которому позволено посидеть на приставном стульчике в мужской компании.

И досиделся. Где-то как-то кто-то о чем-то переговорил, и Стасик получил приглашение поставить спектакль в театре, руководимом Игорем Львовичем. Первым делом Стасик пробил по своим каналам предпочтения руководителя. Не в смысле выбора пьесы, а касательно распределения ролей. Его четко сориентировали, что есть почтенная жена Алевтина и обалденная Изольда, в которую Игорь Львович, похоже, влюблен, как мальчишка. Стасик все понял и радостно припер в театр пьесу, где половину времени на сцене в шикарных нарядах должна была красоваться Изольда в роли королевы то ли Франции, то ли Англии. Стасик пока особо не вникал в названия стран.

Однако разговор с Игорем Львовичем прошел как-то странно. Хотя все начиналось вполне обычно, то есть многословно, о чем Стасика предупреждали друзья.

– Пьеса вполне ложится в наш репертуар, можно сказать, украшает его. И мне нравится, что вы не бежите за новомодными тенденциями, не ищете героев дня на чердаках и в подвалах. Ободранные джинсы молодых людей еще не гарантируют того, что у них ободраны души. И под парчой может сочиться кровь. Скажу больше, именно красота и богатство, в которых утопают герои пьесы, подчеркивают убогость и бедность их душ. Приятно, что молодой режиссер понимает это. Да, вы правы, человеческая натура не изменилась за последние сотни лет, и в королеве Англии бушуют те же страсти, что и в современной женщине.

«Все-таки Англии», – подумал Стасик.

– Единственная загвоздка, кто сыграет главную роль? Это должна быть звезда, иначе спектакль не будет иметь успех. Роль личности в истории и в премьерном показе никто не отменял, – широко обобщил Игорь Львович. – Кого вы видите в этой роли?

И тут Стасик понял: вот он, его шанс. Сейчас он сходит козырем и сорвет банк.

– Я пересмотрел весь репертуар театра и могу с уверенностью сказать, что в труппе есть только одна актриса, способная держать зал в напряжении столько времени. Простите, забыл фамилию. Совсем из головы вылетело. Но у нее необычное имя. Такое же необычное, как и сама эта изумительная женщина. В ней есть особый магнетизм и царственность. Настоящая королева, несравненная, божественная. Изольда, кажется, – произнес Стасик по возможности небрежно, вытаскивая из рукава припасенный козырь. Сейчас он сгребет банк.

И тут же он понял, что козырем была другая масть. Взгляд Игоря Львовича стал свинцовым, а голос глухим и жестким:

– Не думаю, что она справится с этой ролью. Опыта маловато. Впрочем, решать вам, – такая краткость была равносильна тому, что он послал Статика. И очень далеко, подальше, чем за пивом.

Молодой режиссер запаниковал и вечером, посидев на телефоне, обновил информацию. Ему доложили о метаморфозе в жизни Игоря Львовича, об опале Изольды, о реванше Алевтины, о коллективной травле бывшей примы. На этом фоне интриги в королевских покоях смотрелись детскими потешками.

И уже на следующий день Стасик стоял на пороге кабинета Игоря Львовича с новой пьесой. Главная героиня, то ли свекровь, то ли теща, он никак не мог запомнить, учила молодую семью мудрости. По ходу дела она вспоминала свою непростую жизнь в цехах завода и на колхозном поле. Он кратенько изложил Игорю Львовичу сюжет пьесы и суетливо добавил:

– Меня ночью просто как молния пронзила. Зачем нашим зрителям королевские истории? Когда есть наша жизнь. История нашей женщины и нашей страны, их переплетение, их срощенность и неразрывность. Как наша женщина умеет любить! Как хочет и может научить этому молодое поколение! Простите, Игорь Львович, вероятно, вы со мной не согласитесь, но королева Англии так не умеет.