Счастливые дни в аду - [39]

Небеса не предназначены для подобных ему убийц, кем бы он ни стал впоследствии. Небеса предназначены для людей, заслуживших это, как, например, Квайетус.

Квайетус… Если его брат был на небесах, он никогда не встретится с ним. Никогда. Ему не позволят там находиться.

Он почувствовал, как его сердце опускается. Как только печаль коснулась его, он стал тяжелее и тяжелее и не мог снова невесомо плыть: земля звала его, реальность требовала от него быть там, в аду вместо небес, которым он никогда не принадлежал.

Убийца, убийца! - кричал с земли, к которой он падал, большой хор голосов, голосов жертв, которых он убил, пытал или замучил, требуя от него быть там же, где были они: в бездне боли, страха и одиночества…Один в темноте подземелий больше дюжины лет, одинокий и не доверяющий никому, подозреваемый и презираемый… Но он заслужил это.

ПРОКЛЯТЬЕ, что он заслужил это!

Он знал, но это причиняло боль. Все, о чем он мечтал, просил, умолял, было стремлением к чему-то… кому-то… быть здесь для него. Кому-то, кто думал о нем, как о человеке, просто как о человеке… кто волновался о нем… кто достаточно заботился, чтобы находиться здесь…

Внезапно, он смог увидел обеспокоенное и взволнованное лицо Альбуса … затем он услышал слова директора школы: «Я посылал это МакРи…» Альбус не доверял ему.

Никто не доверял ему.

Единожды предатель – всегда предатель.

Предатель обоих сторон, как сказал ему Волдеморт.

Предатель всех, кого он любил.

Предатель Энн.

Предатель Квайетуса.

Убийца… предатель… Да, это был он. Он почувствовал темноту, появившуюся вокруг него, клеймящую его жизнь, и божественный свет начал исчезать, а он стал чрезвычайно тяжелым и провалился сквозь землю в глубочайшую бездну мира безнадежности и одиночества.

И он заслужил это. Все это!

Он был обречен всегда быть одиноким. Отовсюду шел холод, холоднее льда, холоднее космоса: это был холод смерти… Смерти потерянных душ, проклятия… Вечное одиночество…

Он хотел свернуться в позу плода, которую он принимал дома, в кровати, чтобы утешиться теплом собственного тела, но сейчас он не смог.

Он не смог. Кто-то лежал рядом с ним, не давая ему свернуться.

Кто-то, кто дрожал и стонал голосом едва громче шепота. Несмотря на это, Снейп мог слышать его.

– Оставь его в покое… пожалуйста, оставь его в покое… уходи, пожалуйста, пожалуйста, – время от времени бормотал человек рядом с ним, порой его голос превращался в тихий крик: – Ты уже убил всех вокруг меня… пожалуйста, пожалуйста, дай ему уйти…

Тонкий голос просил ЕГО, Северуса Нобилуса Снейпа? Он был одной из его жертв? Это был ребенок, тот ребенок Томаса Гальвани? Голос был очень похож…

– Не причиняй ему больше вреда, только оставь его, пожалуйста… Возьми меня вместо него… меня… снова… – голос превратился в невнятное бормотание.

Снейп старался открыть глаза, прояснить разум. Кто-то был с ним в аду, в который он попал. Кто-то отчаявшийся и печальный, но не из-за себя… И, скорее всего, не ребенок Гальвани… Тогда что мальчик там делал?

Было так чертовски трудно вернуться в сознание. Он нуждался в некоторых энергетических зельях… но ему пришло в голову, что зелья отобрали у него несколько дней назад… когда его поместили в камеру с Гарри. Гарри…

ГАРРИ?

Внезапно все стало ясно. Человек рядом с ним был Гарри, просящий… кого? Что? Все же, борясь со слабостью, он оперся на локоть и открыл глаза. Как он и ожидал, его зрение было расплывчатым и нечетким, но он снова услышал просьбу мальчика.

– Нет, не Седрик… убей меня вместо… – тишина и рыдания… и снова печальные слова: – Он не был лишним… Я один лишний… Лишний… – и снова невразумительное бормотание.

Снейп потряс головой. Что происходило? К кому обращался Гарри? О чем было все это? Седрик? Но он умер два или более месяцев назад… И что означало «лишний»? Кто был лишним? И почему?

Когда его зрение чуть-чуть прояснилось, он увидел что-то блестящее на лице мальчика. Блестящее, как серебро и золото, как маска, все лицо блестело… Снейп осторожно коснулся блестящей маски. Влага. Она была влажной. Жидкое золото? Она оставила следы на его пальцах. И, наконец, он понял.

Слезы сверкали и блестели в свете факела, слезы, которые залили лицо Гарри. Он плакал во сне…

Сон… Подумал Снейп горько. Лучше сказать – кошмар. Убийство, и боль, и нужда… Это могло быть только кошмаром с Волдемортом в главной роли.

Он легко коснулся плеча мальчика и окликнул его по имени.

– Гарри… Гарри, ты слышишь меня? Проснись!

Долгие тягостные минуты не было ответа. Снейп стал встряхивать хрупкое тело так осторожно, как мог, но без видимого результата. Некоторое время спустя мужчина отчаялся.

– Ты слышишь меня, Гарри? Ты должен проснуться! – Он старался сказать это громче, но его голос был слабым и хриплым.

– Не его, пожалуйста… – Новый поток слез из плотно закрытых глаз Гарри. – Нет, нетнетнет, пожалуйста. – Руки Гарри, лежащие по бокам, сжались в кулаки. – Оставьте его в покое! Убейте меня взамен! Я заслуживаю… не его… – Плач сотряс все тело Гарри, прервав словесный поток.

Снейп, ужаснувшись, встряхнул его.

– Гарри! – закричал он так громко, как мог. – Проснись, слышишь, Гарри! – В то же самое время он тряс плечо мальчика, как мог сильнее.