Наверняка нечто подобное случалось и раньше, только я что-то не припомню.
(Пауза.) А ты, Вилли?
(Полуоборачивается к нему.) Ты не припоминаешь — раньше такое случалось?
(Пауза. Перегибается назад, глядит на него.) Вилли, ты знаешь, что случилось?
(Пауза.) Да ты не слушаешь меня — опять отключился?
(Пауза.) Я не спрашиваю, реагируешь ли ты на все вокруг, спрашиваю только — не отключился ли ты вообще?
(Пауза.) Глаза у тебя вроде бы закрыты, но мы же знаем, это ничего не значит.
(Пауза.) Подними палец, миленький, ну, пожалуйста, дай мне знак, если ты не совсем бессердечный.
(Пауза.) Сделай это ради меня, Вилли, ну, пожалуйста, хотя бы мизинчик, если ты не потерял сознание.
(Пауза. Радостно.) Ой, поднял все пять, ты у меня сегодня просто прелесть какой милый, сразу от души отлегло, теперь я могу продолжать!
(Лицом к залу.) Ведь ничего не случилось такого, чего не случалось бы прежде, и все же у меня неспокойно на душе, да, да, признаюсь, у меня неспокойно на душе.
(Пауза.) Ну и что же, что солнце печет все сильнее, что ни час все сильнее — все равно непорядок, чтобы вещи загорались, сроду такого не было, то есть, чтобы вот так вот, ни с того, ни с сего.
(Пауза.) А что если солнце и меня растопит или, того хуже, спалит, нет, я вовсе не хочу сказать, что обязательно займусь огнем, просто мало — помалу обуглюсь, как головешка, повсюду —
(широко разводит руки) — куда достает солнце.
(Пауза.) С другой стороны, разве была в моей жизни пора, когда солнце меня щадило, не палило так?
(Пауза.) Щадило, палило — все это слова, ничего не говорящие слова.
(Пауза.) А на самом деле я говорю о той поре, когда я еще не была прикована вот так вот, и у меня были ноги, и они еще не отказали, и я могла спрятаться в тенек не хуже тебя, когда солнце мне опостылеет, а если мне опостылеет в тени, перебраться не хуже тебя на солнце, но все это пустые, ничего не говорящие слова.
(Пауза.) Сегодня не жарче, чем вчера, а завтра будет не жарче, чем сегодня, гадай не гадай, приглядывайся не приглядывайся, хоть оглядывайся сколько хочешь на прошлое, хоть заглядывай сколько хочешь в будущее.
(Пауза.) И поднимись завтра земля выше моей груди, значит, я не только не увижу, но и не видела своей груди, и никто ее не видел.
(Пауза.) Надеюсь, Вилли, до тебя хоть что-то дошло, мне будет жаль, если до тебя ничего не дойдет, мне, знаешь ли, не каждый день случается дойти своим умом до таких откровений.
(Пауза.) Да, кажется, что-то случилось, казалось, что-то случится, — ан нет, ничего не случилось, решительно ничего, ты прав, Вилли.
(Пауза.) Зонтик завтра же окажется здесь на взгорке и поможет мне продержаться день.
(Пауза. Берет зеркало.) Я беру зеркало, разбиваю его вдребезги о камень —
(так и делает) — выбрасываю —
(зашвыривает зеркало на спину) — а назавтра оно снова в сумке, целехонькое, и снова помогает мне продержаться день.
(Пауза.) Нет, тут ничего не поделаешь.
(Пауза.) Ведь это просто чудо что такое, просто…
(пресекающимся голосом, голова опущена)… чудо… а не вещи.
(Долгая пауза, голова опущена. Наконец, так и не подняв головы, поворачивается к сумке, вынимает какую-то дребедень, запихивает ее обратно, засовывает руку поглубже, чуть погодя извлекает музыкальную шкатулку, заводит, запускает, держа ее обеими руками, нависает над ней, чуть спустя поворачивается к залу, выпрямляется и слушает музыку, уже прижимая шкатулку обеими руками к груди.)Шкатулка наигрывает дуэт из «Веселой вдовы»: «И люби и люби меня крепче». Лицо ее постепенно расплывается от счастья. Она раскачивается в такт. Музыка обрывается. Вилли хрипло, без слов, выводит несколько тактов того же мотива, что наигрывала музыкальная шкатулка. Она вне себя от счастья. Откладывает шкатулку.
Какой сегодня мог бы быть счастливый день! (Хлопает в ладоши.) Еще, Вилли, еще! (Хлопает.) Еще разок, Вилли, ну, пожалуйста! (Пауза. Счастливой улыбки как не бывало.) Нет? Ты не споешь еще, ради меня? (Пауза.) Понимаю тебя, как нельзя лучше понимаю. Ведь не станешь же петь в угоду кому-то, пусть даже ты и любишь его от всей души, нет, песня должна рваться из души, да, да, — иначе и не скажешь, из самых сокровенных глубин — все равно как у дрозда. (Пауза.) Сколько раз говорила себе, когда мне становилось невмоготу: спой, Винни, спой свою песенку, ничего другого тебе не остается, а вот не пела же. (Пауза.) Не могла. (Пауза.) Дрозд или там певец зари заливается от души и не рассчитывает порадовать ни себя, ни родственную душу, а у меня душа к этому не лежит. (Пауза.) А дальше что? (Долгая пауза. Шепотом.) Странное чувство. (Пауза. Точно так же.) Странное чувство — словно на меня кто-то смотрит. И сначала он видит меня четко, «потом не совсем, потом совсем не видит, и снова видит не совсем четко, и опять совсем четко, и так далее и тому подобное, то видит, то не видит». (Пауза. Точно так же.) Странное? (Пауза. Точно так же.) Но здесь все странно. (Пауза. Обычным голосом.) Что-то мне подсказывает: перестань болтать, Винни, прервись хоть на минуту, не то растранжиришь все слова, отпущенные тебе на день, перестань болтать и для разнообразия займись чем-нибудь!
