Счастливые девочки не умирают - [63]

— Знаешь? — Я сложила руки одну над другой. Один барьер над другим, чтобы не допустить ее в святая святых. — Я надеялась, что в твоей компании мне станет легче. А не наоборот.

Нелл выпрямила спину и бойко затараторила:

— Ладно, Ани. Люк — парень что надо. Он понимает тебя, как никто другой, и не ждет, что ты изменишься и подстроишься под его вкусы. Бог мой, какое счастье, что тебе достался такой мужчина.

И она торжествующе сверкнула глазами.

У столика появился наш симпатичный официант с корзинкой в руках.

— Прошу прощения, — промямлил он. — Хлеб нужен? Хотя, наверное, нет.

Нелл одарила его ослепительной, яростной улыбкой.

— Хлеб? Обожаю хлеб!

Официант заметно повеселел от ее любезности. Его щеки разрумянились, глаза заблестели, взгляд заострился, как у всех, кого Нелл осыплет звездной пылью. Неужели он ничего не почувствовал, когда поставил между нами на стол корзинку? Не почувствовал, как в заряженном воздухе угрожающе потрескивают искры?

Шли недели, потихоньку уводя лето из Нью-Йорка. В сентябре жара наконец пошла на убыль. Съемки начинались ровно по графику, независимо от того, готова я к ним или нет. Наступил день примерки. Портниха изумилась, увидав, что между моей талией и лифом платья сорокового размера можно свободно просунуть руку. Когда я только заказывала платье, мне посоветовали взять сороковой размер, и я поначалу заупрямилась.

— Свадебные платья шьют по особой размерной сетке, — убеждала меня продавщица. — В магазинах повседневной одежды вам предложат тридцать шестой или даже тридцать четвертый размер, что соответствует свадебному платью сорокового или даже сорок второго размера.

— Только не сорок второго, — ужаснулась я, заодно дав этим понять, что никогда не буду покупать себе одежду в «магазинах повседневной одежды».

В четверг вечером мне предстояло отправиться «домой» в Мейн-Лайн. Съемки начинались в пятницу. В помещении школы снимать не разрешили, что, как ни странно, подействовало на меня успокаивающе. Дирекция школы опасалась нежелательной огласки, которой была чревата моя история. Значит, фильм будет освещать события с другой точки зрения, близкой к моей. Мне хотелось узнать, кого еще пригласили сниматься, кроме Эндрю, но продюсеры оставляли мой вопрос без ответа.

Накануне отъезда я совершила набег на редакционную гардеробную и отобрала темные вощеные джинсы, несколько шелковых блузок, замшевые ботильоны на каблуке — не высоком, но и не плоском. Редактор раздела «Аксессуары» одолжила мне очаровательную цепочку из розового золота со скромной бриллиантовой подвеской. Она будет выгодно — и со вкусом — смотреться на экране. Тем же вечером в парикмахерской мне сделали объемную укладку, придав волосам несколько растрепанный вид. Я хотела выглядеть просто и дорого.

Я укладывала темно-серую блузку в чемодан, когда в дверном замке завозился ключ.

— Привет, детка, — крикнул Люк.

— Привет, — негромко откликнулась я.

— Ты здесь?

Каблуки итальянских туфель застучали громче, и в открытом дверном проеме появился Люк. На нем был великолепный темно-синий деловой костюм из ткани такого высокого качества, что зауженные брюки слегка лоснились. Он уперся обеими руками в дверные косяки и подался вперед.

— Отличный улов, — одобрил Люк, кивнув на груду тряпок на кровати.

— Они мне достались бесплатно, не переживай.

— Да я не об этом.

Люк наблюдал, как я укладываю стопки одежды в зияющую пасть чемодана.

— Как настроение перед съемками?

— Хорошее, — ответила я. — По-моему, я хорошо выгляжу. И мне хорошо.

— Ты всегда отлично выглядишь, крошка, — ухмыльнулся Люк.

Мне было не до шуток.

— Жаль, что ты со мной не поедешь, — вздохнула я.

Люк сочувственно закивал головой.

— Мне тоже. Но кто знает, когда я в следующий раз увижусь с Джоном…

Пару недель назад Люк, совсем уж было собравшийся ехать со мной в Пенсильванию, узнал, что в Нью-Йорк приезжает его старый приятель. Джон работал в Индии — спасал бедных индийских сироток от голода; когда я слышу о людях, которые «спасают мир», то чувствую себя раскрашенной пустышкой. Джон проведет в Нью-Йорке всего два дня, после чего вернется в свою Индию. Он даже не мог остаться на нашу свадьбу. С Джоном приехала его двадцатипятилетняя невеста Эмма, тоже волонтер. Идеальное имя, идеальный возраст. Я никак не могла поверить, что через два года мне стукнет тридцать.

— Двадцать пять? — фыркнула я. — Он что, заказал ее по каталогу несовершеннолетних невест?

— Вообще-то, двадцать пять лет — не так уж и мало, — парировал Люк. И, одумавшись, поспешно добавил: — В смысле, чтобы выйти замуж.

Я понимала, что Джон очень дорог Люку. Хоть мы с Нелл и дулись сейчас друг на друга, я бы все бросила ради встречи с ней, если бы она жила на другой стороне земного шара и вдруг оказалась в Нью-Йорке всего на два дня. Нет, меня расстроило то, с каким нескрываемым облегчением Люк «соскочил». Обманываться на его счет и дальше стало невмоготу. С мыслью «ты сам меня довел» я написала мистеру Ларсону сообщение: «Наш уговор поужинать в Мейн-Лайне еще в силе?»

— Я тебя люблю, — сказал Люк, почему-то с вопросительной интонацией в голосе. — У тебя все получится, крошка. Расскажи им все как есть. Истина сделает тебя свободной! — Он рассмеялся. — Надо еще раз пересмотреть этот фильм. И вообще, что там новенького у Джима Кэрри?