Счастливые девочки не умирают - [50]

— То есть ты хочешь спросить, можно ли тебе звать меня Эндрю? — Его губы изогнулись в знакомой улыбке, с которой он всегда появлялся перед классом. Нет, завлечь его не выйдет, но я жаждала его всем своим существом, как глоток воды. — Можно.

Нагрудный карман его рубашки вдруг осветился изнутри. Эндрю извлек телефон. «Уит», — мелькнуло на экране. Неполное имя жены выдавало его отношение к ней.

— Извини, — сказал он мне. — Опаздываю на ужин с женой. Засиделся.

Разумеется, он опаздывает на чертов ужин со своей драной женой. На что ты рассчитывала? Что вы поклянетесь друг другу в вечной любви в этом задрипанном баре и отправитесь в мотель? Ты просто омерзительна.

— Всего два слова, — заторопилась я и, по крайней мере, отвлекла его от телефона. — Я давно хотела сказать… Извини. За то, что случилось в кабинете у директора. За то, что пошла на попятную.

— Не извиняйся, Тиф.

Нет, он ни в какую не хотел звать меня «Ани».

— И все-таки извини. Кстати, я тебе не признавалась, но… в то утро, когда ты ушел в аптеку, я говорила с Дином по телефону, — глухо сказала я, повесив голову.

Эндрю немного замешкался с ответом.

— А как он узнал, что ты у меня?

— Он не знал. — И я пересказала телефонный разговор с мамой. — Я искренне считала, что с понедельника все будет по-другому. — Я презрительно фыркнула. — Боже, ну и дура.

— Ты не дура. — Эндрю положил телефон на барную стойку и посмотрел на меня в упор. — Это всё Дин. Это его вина. Не твоя.

— Но из-за меня он вышел сухим из воды! — Я с отчаянием вздохнула. — Если бы я не держалась так за свою популярность… Господи, у меня просто зла на себя не хватает!

Когда в университете прошел слух, что какой-то студент изнасиловал первокурсницу, а она не сообщила об этом куда следует, я пришла в бешенство. Увидев ее в столовой, я едва сдержалась, чтоб не закричать ей в лицо: «Не спускай ему с рук!» Но в том, как она накладывала в тарелку цветную капусту — которую никто никогда не брал, — было что-то такое, от чего сокрушительно сжималось сердце. Может, она с детства обожала цветную капусту, которую мама готовила специально для нее, несмотря на протесты остальных детей. Мне захотелось обнять эту девушку, прижаться к ее свежевымытым белокурым волосам и шепнуть: «Как я тебя понимаю».

Потому что у меня тоже не хватило духу.

Наутро понедельника мистер Ларсон, как мы и договаривались, первым делом известил директора школы, что Дин Бартон снова «отличился», а с ним и Лиам Росс, новенький. В школьном коридоре на полпути к классной комнате меня встретила миссис Дерн и отправила к директору. Пройдя быстрым шагом мимо комнаты отдыха, мимо распахнутых дверей в столовую, где горстка учеников заканчивала завтрак, я взбежала по ступенькам на второй этаж, в административное крыло. В кабинете директора меня поджидал мистер Ларсон. Он стоял в углу, оставив для меня единственный незанятый стул, и ободрительно улыбался.

Я все отрицала, рассматривая белесые разводы от дождевой воды на сандалиях, и гадала, сумеет ли мама их вывести.

— Значит, тебе нечего нам рассказать? — Директор школы, мистер Ма, едва сдержал вздох облегчения: семейство Бартонов недавно выделило деньги на расширение школьной столовой.

— Нет, — с улыбкой ответила я.

Мистер Ма явно заметил плохо замазанную тональным кремом ссадину на моей щеке, но виду не подал.

— Что с тобой такое? — допытывался мистер Ларсон, когда мы вышли из директорского кабинета.

— Давайте закроем тему, — на ходу взмолилась я.

Мистер Ларсон боролся с собой, чтобы не схватить меня за руку. Я прибавила шагу, убегая от его разочарования, разлившегося в воздухе, как крепкий дешевый одеколон.

Теперь, после стольких лет, Эндрю осматривал меня, как родинку, недавно выскочившую на коже. Когда это она появилась? А вдруг она злокачественная?

— Не суди себя строго, Тиф. Ты пыталась справиться с ситуацией как могла. — В приглушенном свете ламп его широкое, миловидное лицо казалось безупречным. — Ты многого добилась, добилась честным, усердным трудом. В отличие от некоторых.

— Ага, в отличие от Дина, — ощетинилась я, хотя порой мне кажется, что у нас куда больше общего, чем мне бы хотелось.

Мы немного помолчали. Мягкий свет сглаживал острые углы и заполнял пустоту внутри. Краешком глаза я заметила, что бармен поглядывает в нашу сторону, и усилием воли попыталась его отогнать, но он уже спросил:

— Что-нибудь еще?

— Счет, пожалуйста, — попросил Эндрю и полез в карман за бумажником. Передо мной издевательски поблескивал второй бокал с мартини.

— Может, поужинаем вместе? — предложила я. — Как-нибудь до или после съемок?

— С удовольствием, — с улыбкой согласился Эндрю, извлек кредитку и протянул бармену.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Спасибо, что понимаете.

— Извини, что не могу остаться. — Эндрю взглянул на часы и вскинул брови. — Мне уже давно пора бежать.

— Все нормально. Буду сидеть тут одна, пить, — театрально вздохнула я, — а остальные будут смотреть на меня и думать, кто я такая и чем занимаюсь.

Мистер Ларсон расхохотался.

— Пересластил, да?.. Тиф, я тобой горжусь.

Трещина на стеклянном колпаке расползлась и стала еще глубже.