Счастливое событие - [31]
А что, если перестать говорить о том, что ребенок — личность? Может, подобные слова вызывают у нас протест из-за слишком частого их повторения? Ребенок — «третий элемент», который, как в романе Симоны де Бовуар, разрушает пару влюбленных. Чтобы сохранять хорошие отношения, надо заниматься его воспитанием вместе. Сначала нас заверили, что ребенок имеет право на свое место в обществе, а теперь получается, что он готов занять абсолютно все.
Кому принадлежала изначальная идея? Кто вообще первый задумался о ребенке? Конечно, Руссо, потом Дольто, предоставившая ребенку слово, потом Винникотт, Брюнер… Все детские психологи, заставившие нас поверить в то, что ребенок — это личность. Доктор Фрейд в особенности обвинил нас в том, что мы отказывали ребенку в праве считаться полноценным человеком, когда доказал, что испытывать оргазм можно еще в возрасте до трех лет. Это он возложил корону на голову Его Величества Ребенка. Непрестанно чего-то требуя, дитя действительно стало королем, который правит всем материальным миром. И с ним появилась целая свита забот: после первых десяти лет родителям кажется, что с проблемами покончено, но они возвращаются в еще большем количестве. Первые десять лет только и узнаешь о новых желаниях своего чада и пребываешь под его тираническим гнетом. Можно парить в высоких интеллектуальных и духовных сферах, но все равно все мысли будут сосредоточены вокруг него.
Мне хотелось снова обрести прежнего Николя, поговорить с ним, просто обнять и прижаться к нему, но я не осмеливалась. Я страдала от его присутствия и отсутствия, от его мучений.
Снова в голове всплывали мысли о прошлом. В прежние времена была совсем другая жизнь. Раньше я являлась человеком, женщиной, ребенком — поочередно всеми. Теперь я только мать.
Сейчас я не говорила больше ни о чем, кроме материальных вещей. Нам предписывалось сохранять тело стройным, крепким, невинным и, в особенности, гладким, а оно становилось расплывшимся, дряблым, морщинистым. Советовали его прятать, а оно заполняло собой весь мир. Рекомендовали заниматься спортом и соблюдать режим, а откуда-то брались лишние десять килограммов.
Нам говорили: работайте с утра до ночи, зарабатывайте деньги — это ключ к вашей свободе, — и вдруг выяснялось, что я не могу работать, не могу вообще ничего делать, поэтому я чувствовала себя виноватой и изолированной от общества. Мне остались лишь собрания «Лиги кормящих».
Прежде я была красива, мои глаза горели, отныне я смотрела на все отрешенно. Раньше я жила свободно и беззаботно, сейчас на мне лежала ответственность. В прошлом идеалистка, а теперь реалистка, я сменила систему ценностей, представление о времени и пространстве, априорную способность восприятия, оставила все свои мечты.
Я была влюблена, но наши отношения развалились. Между нами оказался барьер, почти физически ощутимый, и это была Леа. Третий элемент. Именно она, плод нашей любви, была ее разрушительницей.
Уже стоя на пороге, Николя спросил:
— Когда вы вернетесь домой?
Голос его звучал спокойно, без всякого раздражения. Однако, оскорбленная его манерой держаться, я замкнулась в своей гордыне и ответила, что не хочу возвращаться, потому что проблемы между нами по-прежнему не решены. В сущности, мне хотелось, чтобы Николя настаивал, умолял, встал на колени и просил прощения. Но он ничего не сказал, просто кинул на меня жесткий взгляд.
После его ухода я взяла малышку на руки. Мои светлые волосы смешались с ее почти такими же. Она унаследовала их от меня. Я старела, а моя дочь только пробуждалась к жизни. Девочка была новой силой, я — старой. Моя жизнь кончена. Я подумала о Николя, который на меня почти не смотрел. Выполнив свою миссию, можно уходить. Рядом со мной открыто окно — достаточно всего лишь сделать шаг. Пустота искушала, притягивала. Один шаг — и все закончится…
32
Я положила Леа в кроватку. Она протянула ко мне руку, как бы запрещая уходить. Дочь удерживала меня. Или это я не могла оторваться от нее?..
В дверь позвонили. Сердце подскочило в груди. Если это Николя, я скажу ему, что возвращаюсь немедленно, без всяких условий, а если нет — выброшусь в окно.
Пришла новая няня. В том смутном мареве, которое сейчас представляла собой моя жизнь, я совсем забыла, что сама пригласила ее на это время. Женщину звали Парвати, она была индианкой и имела двух маленьких дочерей. Новая няня казалась мягкой и обходительной, она верила в Будду и слушала мантры. Может быть, она была права? Наверное, нужно посвятить себя чему-то большему, не только детям, чтобы тянуться вверх вместе с ними.
У Парвати была маленькая книжечка, которую я полистала. Согласно учению дзен-буддизма, существуют четыре благородные истины: страдание, причина страдания (иными словами, эгоистическое желание), прекращение страдания (или нирвана) и Великий Срединный путь.
Рождение, старость, болезнь и смерть есть страдание. Быть связанным с тем, кого не любишь, разлученным с любимым, не получать того, чего желаешь, — значит страдать. Отсюда вывод: все пять разновидностей привязанности есть страдание. Благородная истина о прекращении страдания заключается в том, чтобы полностью избавиться от желаний и тем самым освободиться от привязанностей.
…Израиль наших дней, давно уже современный и «светский», потрясен убийством знаменитого археолога — убийством, совершенным в полном соответствии с правилами ДРЕВНЕГО РЕЛИГИОЗНОГО РИТУАЛА!Что это — дело рук маньяка, помешавшегося на иудейских текстах ДВУХТЫСЯЧЕЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ?!Но тогда понять и отыскать убийцу может только один человек — тихий ученый, специалист по древним тайным рукописям…
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».