Счастливчик Старр - [29]

Глубокий голос вновь заговорил:

— А теперь ты должен покинуть нас, Космический патрульный.

И так мягко, как это только можно себе представить, сознание оставило Дэвида Старра. Не было никакого перехода, когда оно вернулось к нему. Как будто прошла целая вечность. И в голове у него даже не возникло обычной мысли для такого состояния: «А где я?»

Он совершенно четко осознавал, что стоит на двух своих ногах на поверхности Марса, что на нем опять аппарат для дыхания и что он дышит через носовые трубки, что позади него то самое место в пропасти, куда он спустился по лестнице, и тот самый уступ, куда он впервые прикрепил металлический шар, что слева, полуспрятанный за скалой, стоит скуттер, который оставил ему Бигман. Он осознавал также, как именно его доставили на поверхность планеты. Это была не память, а воспоминание, информация, намеренно помещенная в его мозг, возможно как последний штрих, чтобы еще больше потрясти его, показать, какой легкостью марсиане оперируют превращениями материи — энергией. Они просто высверлили для него туннель до самой поверхности. Они подняли его’ вопреки всем теориям тяготения почти с космической скоростью, превращая энергию в твердую скалу за его спиной, и так до тех пор, пока он не очутился там, где положено ему было быть. В его мозгу даже звучали слова, которые он слышал, находясь в бессознательном состоянии. Эти слова звучали женским голосом обитательницы пещер и они были просты:

— Ничего не бойся, Космический патрульный!

Он сделал шаг вперед и понял, что теплая, похожая на земную обстановка пещер больше не существовала. Чувствовался резкий холод, а ветер был сильнее, чем ему до сих пор приходилось чувствовать на Марсе. Солнце низко висело на востоке, как было и тогда, когда он начинал свой спуск в расщелину. Была ли это заря следующего дня? У него не было способа судить об этом, он не знал, сколько времени прошло, но ему показалось, что не менее двух дней. Небо было каким-то непривычным, более голубым, а солнце более красным. Дэвид на мгновение задумчиво нахмурился, потом пожал плечами. Он начал привыкать к марсианскому пейзажу, который по привычке сравнивал с земным. Как бы то ни было, ему лучше всего поскорее вернуться на ферму. Скуттер был значительно медленнее пескомобиля и куда менее удобен. Чем меньше он проведет на нем времени, тем лучше. Он прикинул приблизительно направление, ориентируясь по скалистой гряде, и почувствовал себя от этого марсианским старожилом. Все фармбои умели находить путь в марсианской пустыне, в которой практически не было ориентиров. Вот они и ориентировались по скале, которая выглядела «как дыня», продолжая ехать в этом направлении до другой скалы, которая выглядела «.как коробка из-под шляп с печкой наверху». Это конечно не метод, но он не требовал никаких приборов, а нужны были только отменная память и богатое воображение, а у фармбоев хватало в избытке и того и другого. Дэвид следовал маршрутом, рекомендованным ему Бигманом — самым коротким и наименее запутанным, практически исключающим возможность заблудиться. Скуттер шел вперед, по-сумасшедшему подпрыгивая на камнях и выбрасывая из-под колес песок на поворотах. Дэвид твердо сидел на нем, сунув ноги в отверстия, предназначенные для этой цели, и держа в руках два металлических рычага управления. Он не делал ни малейшей попытки уменьшить скорость. Даже если бы скуттер перевернулся, вряд ли можно было причинить себе -вред падением при марсианской уменьшенной силе тяжести. Его беспокоило другое: странный привкус во рту и зуд кожи на подбородке и шее. Это был очень неприятный горький привкус и он с неприязнью поглядел назад, на шлейф пыли, вылетающей из-под колес скуттера.

Странно только, что эта пыль залетала вперед, давая такие неприятные ощущения. Впереди и вокруг него Великая Галактика! Мысль, которая пришла ему в голову, заледенила сердце, прошибла все тело холодным потом. Дэвид замедлил скорость своего скуттера и направил его на каменистое плато, на котором из-под колес не вырывалось бы пыли. Там он остановился и стал ждать, когда пыль осядет. Но она не оседала. Он потрогал языком полость рта, чувствуя, что от вязкости набухли небо и десны. Губы у него пересохли, а зуд все распространялся. Теперь у него больше уже не оставалось сомнений. Дэвид, сжав зубы, включил полную скорость, несясь по камням, гравию и пыли. Даже на земле люди хорошо знали о марсианских песчаных бурях, которые не имели ничего общего с бурями на Земле, кроме названия. Эти бури были самыми смертельными, известными во всей солнечной системе. Ни один человек, пойманный в ловушку, в которой оказался сейчас Дэвид Старр, без пескомобиля в качестве защиты, в милях от ближайшего убежища, не выжил еще в песчаной буре. Люди бились в смертельных судорогах в пятидесяти метрах от купола, не в состоянии пройти это ничтожное расстояние, в то время как находящиеся внутри не осмеливались выйти наружу. Дэвид Старр знал, что лишь минуты отделяют его от неминуемой гибели. Пыль уже безжалостно забивалась между носовыми шлангами для дыхания и въедалась в кожу его лица. Он чувствовал, как она проникает даже в его слезящиеся опухшие глаза.