Счастливчик Пер - [50]

От хриплого воя пароходной сирены Пер вздрогнул. Большой грузовой пароход, шумно шлёпая лопастями по воде, отходил от пристани. Солнце играло на его чёрных боках, дым растекался по ветру, словно ворох тёмной шерсти. Капитан стоял на мостике, держась рукой за рупор машин-телеграфа, на форштевне развевался флаг английского торгового флота.

Это зрелище вызвало у Пера мгновенное страстное желание отправиться в путь… уехать отсюда, начать новую жизнь, в новых краях, среди новых людей… в Америке, например, или в Австралии, а то и ещё дальше, в далёких, неведомых странах, где нет ни ханжеских душонок, ни колокольного перезвона.

Эта мысль не первый раз пришла ему в голову, искушение не первый раз посетило его. Что, собственно, ему мешает? Ему неведома колдовская, притягательная сила родного гнезда, о которой в ту ночь распространялся Ниргор, прежде чем пасть её жертвой. Вот рухнет старый дом в Нюбодере, и он лишится последнего приюта у себя на родине. Ну не смешно ли иметь какие-то виды на будущее, живя в этой маленькой, нерадиво управляемой стране, которая самой судьбой обречена на гибель? Перу невольно приходили на ум рассказы покойного боцмана про всю его долгую и богатую приключениями жизнь. Старик обычно начинал со страстного четверга 1801 года, с битвы в копенгагенском порту, которую он наблюдал, будучи ещё несмышлёным младенцем; далее он вёл своё повествование сквозь длинный ряд унизительных поражений к небывалому, позорному распаду, прологом которого и явился громовой удар на пасху 1801 года. Но тогда стоит ли связывать свою жизнь с обречённой страной, превратившейся всего лишь за какое-нибудь поколение в жалкую развалину, в бессильный и анемичный придаток пышущего силой и здоровьем тела Европы?

Начать новую жизнь! На другой земле, под другим небом! От одной этой мысли у него прибавилось сил. Пока он провожал глазами удалявшийся пароход, давно забытый дух бродяжничества вновь завладел им. Он говорил себе, что, быть может, где-то далеко-далеко отсюда его ждут победа и счастье. Быть может, где-то далеко-далеко отсюда станут явью золотые сны детства. Быть может, он ещё завоюет и принцессу и полкоролевства в придачу, — пусть даже принцесса окажется чернокожей, а королевство легко уместится на пальмовом островке в Индийском океане.

В эту минуту чья-то тень упала на стол. Перед ним стоял одетый по моде господин маленького роста — не кто иной, как Ивэн Саломон, — и с восторженной улыбкой приподнимал шляпу.

— Я так и знал, что это вы!.. Очень, очень рад. Я так давно вас не видел! Можно подумать, будто вы нарочно прячетесь от старых друзей! Ну-с, как дела?

Пер чуть приподнялся со стула и пробормотал что-то невнятное. Большой радости эта встреча ему не доставила, тем не менее он пригласил Саломона сесть.

Саломон сел напротив него и, подзывая кельнера, громко постучал набалдашником своей трости по краю стола.

— Позвольте предложить вам что-нибудь? Ваш стакан пуст, как я вижу. Абсент будете пить?

— Спасибо, не хочу.

— Ну, тогда кружку пива? Стакан вина, наконец? Портвейна, к примеру? Неужели вас это не соблазняет? Здесь подают самые лучшие вина.

— Премного благодарен. Я ничего не хочу, — отрезал Пер, грустно подумав про себя, что Ивэн и есть его настоящий друг и искренний почитатель. Тут он припомнил изречение, которое то ли где-то услышал, то ли вычитал: «Нет в мире человека совсем одинокого, дураков на всех хватит».

Саломон спросил воды со льдом и, раскрыв серебряный портсигар, протянул его Перу.

— Вы, разумеется, с головой ушли в работу, господин Сидениус? Ох, уж эти мне великие изобретатели! Так вот для чего вы искали уединения? Ну и когда же бомба должна разорваться? Скоро ли вы удивите мир своими замечательными открытиями?

Пер в ответ только пожал плечами.

— Скажу вам по секрету: вас ждут. Да ещё как ждут. Людям, которые жалуются, что у нас в стране не происходит ничего достойного внимания, я говорю: «Подождите, на сцену выступает новое поколение. Оно-то и устроит вам революцию».

Пер всё ещё отмалчивался: говорить на эту тему не хотелось. Да и льстивые слова были ему неприятны, потому что Саломон бесстыдно повторял во всеуслышание те мысли и надежды, в которых Пер не осмеливался признаться даже самому себе.

— А вы читали последнюю статью Натана в «Люсет»? Да ну, неужели не читали?.. Непременно прочтите! Она просто для вас написана. Потрясающая вещь. Вы только полюбуйтесь, как он раздевает догола наших недоношенных (его собственное выражение) эстетов и призывает к действию инициативных, предприимчивых людей. Это бесподобно!

Пер изумлённо поднял глаза.

— Вы говорите про доктора Натана? — переспросил он.

Ему вдруг припомнился давнишний разговор в кафе с Фритьофом, тот ещё прохаживался по адресу «писак» еврейского происхождения, только тогда Пер не понял его намёков или, скорее, не захотел понять. Сообщение Саломона заинтересовало его. Он спросил, чего там понаписал университетский деятель, и Саломон тотчас вызвался принести упомянутый номер газеты.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, — отнекивался Пер, — у меня и времени нет читать, — и, откинувшись на спинку стула, добавил как бы невзначай — Дело в том, что я собираюсь уезжать.