Счастливчик Ген - [20]

— Вообще-то, прав, но я не совсем понимаю, к чему эти рассуждения.

— Сейчас поймете. Ваши корабли плавают только вдоль берега или удаляются в море?

— В основном вдоль берега. В море ходят только на острова в хорошую погоду и при попутном ветре. И всегда такой поход — это большой риск.

— У меня не было книг по мореплаванию, но из ваших слов можно сделать вывод, что здесь плавают под прямыми парусами и против ветра ходить не могут.

— Разве такое возможно? — удивился Маркус.

— Я не совсем правильно выразился. Если ветер дует в лоб, то против него под парусом не пойдешь. А вот под острыми углами к ветру ходить можно, только нужно переделать парусную оснастку. А для ориентации в открытом море при отсутствии звезд нужен компас. Так как в моем словаре такого слова нет, можно сделать вывод, что он вам неизвестен.

— Можешь объяснить, что это такое?

— У вас известны куски железной руды, которые притягиваются друг к другу?

— Попадаются такие диковины.

— Вот если взять такой кусок и ненадолго приложить к легкой железной стрелке, которую потом закрепить на иголке, чтобы свободно вращалась, то она своим концом всегда будет повернута в одну сторону. Относительно этого направления можно определять остальные.

— Все это очень интересно, но при чем здесь броня?

— А при том, что вы с такими кораблями не смогли нормально обследовать побережье дальше, чем на несколько дней пути, и ничего не знаете о народах, которые могут там жить. И вовсе необязательно, что там будут жить одни дикари. И необязательно они будут придерживаться ваших странных понятий о мужестве и взглядов на защиту. И если корабли с такими закованными в броню пришельцами приплывут сюда, будет плохо. А у вас еще каждый сам за себя. Постоянных военных союзов нет?

— Нет, — мрачно ответил Маркус. — Союзы заключаются очень редко для нападения, и никогда для защиты. Считается, что если ты сам не можешь защитить свою землю, значит, и прав на нее у тебя быть не должно. Вообще же, войны у нас — явление редкое.

— В истории моего мира такие нашествия — не редкость, — сказал я, — но для вас это пока не самая большая опасность. Может, случится, а может быть, и нет. Все эти рассуждения к тому, что в ваших ограничениях немного смысла, и существуют они до сих пор только потому, что вы волей случая оказались отрезанными от других стран и живете изолированно, придерживаясь обычаев, которые никто, кроме вас, соблюдать не будет. А с нашим появлением, может быть, перестанет соблюдать и кто-нибудь из вас. Объявят трусом? Можно потерпеть, а потом развесить хулителей на деревьях.

— Давай пока об этом закончим, — предложил Маркус. — Мне нужно будет кое с кем поговорить, а потом мы продолжим этот разговор. Или не продолжим. А сейчас мне пора идти. Скоро совсем стемнеет, а я не люблю пользоваться ночным зрением.

— А что это за зрение? — спросил я. — Судя по названию, вы можете видеть в темноте?

— Не в полной. Немного света все-таки должно присутствовать. Вижу, Ген, что у тебя сразу загорелись глаза. Вот жадный человек, все ему обязательно нужно подгрести под себя! Ну не обижайся, поговорим мы и об этом, но не сейчас. Тебе, кстати, пора отдыхать. Еще можешь сходить успокоить вашу служанку: не дело, когда девушка одна плачет в подушку.

— Ага, — сказал я. — Вы, наверное, хотите, чтобы потом в подушку плакал я. Знаю я, чем закончится такое утешение. А если у нее будет ребенок? Денег на уплату штрафов у меня нет, да и не смогу я бросить своего ребенка. А связывать себе руки пока тоже не могу. Пусть лучше она сейчас поплачет одна, чем потом нам плакать вдвоем.

— Ладно, это я так предложил, — дал задний ход маг. — Ты у нас человек умный. Как считаешь нужным, так и делай.

— Так и сделаю, — пообещал я, забирая с собой отобранные у Алины пирожки. — Только я ведь тоже не железный и уже не тот мальчик, который о женщинах знал только из рассказов старших приятелей. Если она от приставаний перейдет к слезам, меня надолго не хватит.

— Эх, молодежь! — проворчал Маркус, забирая сумку с уже прочитанными книгами. — Слава богам, что для меня все это уже позади и неважно.

— Иди отдыхать, — сказала мне Клара. — И не вздумай портить глаза, читая с лампой. Некуда тебе так спешить. Ну перечитаешь ты сейчас все книги и что будешь читать потом?

Я послушался и ушел к себе, испытывая смутное беспокойство и жалость к обиженной Алине. Я остановился у ее двери и прислушался. Рыданий слышно не было, поэтому я ушел к себе и лег спать, оставив дверь незапертой, но этой ночью меня никто не побеспокоил.

Два дня занятий со снарядами и беготней прошли, и мастер выполнил обещание, начав отрабатывать со мной элементы фехтования. Он показывал стойки, приемы и переходы, которых я вроде никогда не знал, но стоило мне взять в руки тренировочный деревянный меч, и тело само начинало довольно точно воспроизводить показанное. Для закрепления достаточно было десять раз повторить прием, чтобы выполнять его легко и естественно.

— Главное, чего тебе сейчас нужно добиться, это отработать все элементы, — говорил мне Лонар. — Потом разучишь связки, и последним этапом будут учебные схватки, на которых ты должен будешь выбрать себе стиль боя.