Счастливая - [47]

— То есть?

— То есть адвокат ответчика согласился не оспаривать идентификацию.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Но вам все равно придется отвечать на любые, самые неприятные вопросы.

— Ничего не поделаешь, — пробормотала я.

— Наша цель — доказать, что изнасилование действительно имело место. Что половой акт с подозреваемым был совершен не по обоюдному согласию, а по принуждению. Вы меня понимаете?

— Понимаю. Можно, Тэсс пойдет со мной?

— Только потихоньку. Входите в зал молча. Ваша преподавательница незаметно проскользнет следом и сядет в заднем ряду, возле судебного пристава. Вы займете свидетельское место, а дальше я возьму дело в свои руки.

Он скрылся за дверью справа от нас. Из лифта вышли какие-то люди и направились в нашу сторону. Один из них окинул нас цепким, пристальным взглядом. Это и был адвокат мистер Меджесто.

Через некоторое время в дверях появился судебный пристав:

— Мисс Сиболд, прошу вас.

Мы с Тэсс сделали все, как сказал мистер Райан. Я прошла вперед. До моего слуха доносилось шуршание бумаг и чье-то покашливание. Заняв место для дачи показаний, я повернулась лицом к залу.

Народу было совсем мало. Занятыми оказались только два последних ряда, образующих подобие галерки. Крайней справа сидела Тэсс. На миг наши глаза встретились. Она улыбнулась, словно говоря: «Порви их всех». Больше я не смотрела в ее сторону.

Ко мне приблизился мистер Райан, которой для начала уточнил мое имя, возраст, домашний адрес и прочие необходимые данные. Это позволило мне свыкнуться со стуком пишущей машинки и уяснить, что каждое мое слово фиксируется черным по белому. Значит, я должна вслух описывать все мерзости, которые вершились тогда в тоннеле, а какие-то люди, взяв протокол, станут его читать и перечитывать.

Затем Райан спросил, какое было освещение в парке и где именно было совершено изнасилование, а потом перешел к тем вопросам, о которых меня предупреждал.

— Можете рассказать своими словами, что произошло в указанное время?

Я старалась не частить. Райан то и дело перебивал. Опять спросил, какие горели фонари, потом — была ли в небе луна и оказывала ли я сопротивление. Требовал вспомнить, как я наносила удары: открытой ладонью или кулаком, опасалась ли за свою жизнь, какая сумма денег была у меня похищена насильником и, наконец, отдала ли я деньги добровольно или нет.

После выяснения подробностей борьбы у входа в тоннель Райан перешел к тем событиям, которые имели место уже под трибунами амфитеатра.

— Опишите способы принуждения, которые использовал нападавший, а также ваши собственные действия с того момента, когда он затащил вас под амфитеатр, и до того момента, когда был совершен половой акт.

— Сначала он схватил меня за шею, притянул мое лицо к своему и несколько раз поцеловал, а потом приказал раздеваться. Он попытался сорвать с меня одежду. Ему не удалось расстегнуть пряжку ремня. Он велел мне расстегнуть пряжку, и я это сделала.

— Он приказал вам раздеться до того или после того, как начал угрожать убийством в случае вашего неподчинения?

— После… я заливалась кровью… все лицо было в крови.

— У вас лицо было в крови?

— Да.

— От падения?

— И от падения, и от побоев, и от пощечин.

— Нанес ли он вам удар перед совершением описанного вами полового акта?

— Угу.

— В какое место он нанес вам удар?

— По лицу. Я стала задыхаться. Он сдавливал мне горло, раздирал лицо. Повалил меня на землю, уселся сверху, чтобы я не убежала, и стал бить кулаками по телу.

— Так, — сказал Райан, — а после этого, как вы отметили, у него возникли непродолжительные трудности с эрекцией; вы это подтверждаете?

— Угу. — Я нарушила инструкции судьи: мне предписывалось четко отвечать «да» или «нет».

— Что произошло после этого?

— Он не смог достичь эрекции. Более конкретно сказать не могу — я в этом не разбираюсь. Но перед введением члена и совершением полового акта он остановился и заставил меня встать на колени, чтобы сделать ему минет.

— Был ли после этого такой момент, когда вам удалось вырваться?

— Да.

— Как это произошло?

— После того как он произвел в меня семяизвержение, он поднялся с земли, начал одеваться, нашел какие-то мои вещи и передал мне; я их надела, тогда он сказал: «А ведь я тебя обрюхатил, сучка. Что делать будешь?»

Я подробно описала, как насильник меня обнимал, как просил прощения и потом отпустил, но тут же окликнул вновь.

Райан помолчал. Следующая серия вопросов стала для меня единственной возможностью перевести дух. Что было у меня похищено при совершении преступления? Во что был одет насильник? Рост? Внешность?

— Не припоминаю, чтобы вы уточнили, был ли это чернокожий или белый, — напоследок спохватился Райан.

— Это был чернокожий.

— У меня все, ваша честь.

Развернувшись, он пошел к своему месту. Судья сказал: «Защита, прошу», и мистер Меджесто, поднявшись со скамьи, вышел вперед.

Двое адвокатов, защищавших Мэдисона в течение года, сильно смахивали друг на друга. Оба приземистые, лысоватые, над верхней губой какая-то гадость — липкие капли пота, а у Меджесто еще и неопрятные усики; на каждом перекрестном допросе я сосредоточивала свое внимание на этой отталкивающей черте.