Счастливая семья - [10]
Мама знает, что спорить с Симой – себе дороже. Поэтому выдала ей блюдце и вернулась к общению с плитой, которой начала немедленно жаловаться.
– Ну вот почему ко мне сразу сбегаются все животные в округе? – спрашивала мама сенсорную плиту, буравя взглядом конфорку, которая никак не желала загораться. – Я не люблю животных. Никаких. А они ко мне приходят! Теперь я должна буду кормить еще и кошку! Мало мне родных, так теперь на моей голове будет спать еще и кошка! Не удивлюсь, если она нагадит на диван. Неужели других сердобольных соседей в округе нет? И вообще – почему я должна жалеть ее и кормить? Мы же не кормим бабочек, жуков, ласточек и кто еще там в саду живет. Почему я должна непременно кормить кошку? Пусть идет и живет рядом с рестораном, там, во всяком случае, есть объедки. А у меня объедков нет! У меня и продуктов нет! Надо найти магазин, овощную лавку, рыбака. Наверняка здесь есть рыбак, который сможет привозить нам рыбу! И фрукты! Нам нужны фрукты! И мясо! Интересно, в этой деревне есть мясная лавка? Господи, все на мне! Почему все всегда на мне? Но даже если я найду мясо, как я его приготовлю? Это не плита, это издевательство какое-то! Почему она не включается? Что я не так делаю?
– Мама, звук! – В дом ворвалась Сима. – Звук!
– Что? Какой звук?
Звуком, который так впечатлил мою сестру, оказался крик в мегафон. Мужской голос что-то кричал – монотонно, на одной ноте, протяжно и даже, можно сказать музыкально.
– Что он кричит? – прислушалась мама.
– Я не знаю, что это за язык, но точно не греческий и не английский. И не итальянский. Не польский, не немецкий. Странный какой-то язык, – заметил папа.
Папа у нас знает много языков. Перед каждой поездкой он штудирует разговорник и старается выучить хоть несколько фраз, чтобы быть вежливым в стране пребывания. При этом мама понимает куда больше его. Вот и сейчас она как ошпаренная отскочила от плиты, натянула платье поверх майки и шортов, обула папины сандалии и кинулась на улицу так, будто ее не просто ошпарили, а облили кипятком с ног до головы. Следом, нацепив зачем-то халат и лифчик тети Наташи поверх платья, побежала Сима. Дядя Боря поковылял следом. Ну и мне пришлось, поскольку папа смотрел на меня умоляюще. Когда он так смотрит, это означает, что он на меня рассчитывает как на единственного разумного человека в доме.
Мама выскочила на перекресток и замахала руками. При этом она кричала: «Стоп! Стоп!» – и в своем наряде была похожа на сумасшедшую. Рядом махала руками Сима, подражая маме. Дядя Боря вторил маме: «Эге-гей! Эге-гей!» – но тихо, практически себе под нос.
Звук, который уже удалялся, приблизился. Оказалось, что это был старый грузовичок с прилепленным на крышу небольшим мегафоном. За рулем сидел молодой парень, который и выкрикивал непонятные всем, кроме мамы, слова. Только она могла различить в этом тягучем зазывном кличе слова «свежие фрукты».
Мама даже не стала рассматривать товар и спрашивать, что сколько стоит. Она отрывала одноразовые пакеты, которые висели на крюке в багажнике, выбирала персики, черешню и сама же бросала пакеты на крошечные весы. Взвешенные пакеты она передавала дяде Боре. Сама же отдала деньги опешившему парню и взяла маленькую дыню: «Это в подарок», – заявила мама ему и пошла домой.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила Сима.
Дядя Боря улыбнулся.
Хозяин грузовичка впервые в жизни перепутал газ с тормозом, когда мама похлопала по дверце машины, давая понять, что он может ехать дальше.
Вот поэтому папа старается не ходить с мамой за покупками. От мамы всего можно ожидать. Но настроение у нее заметно улучшилось.
– Если здесь ездит фруктовая машина, наверняка есть и овощная. Симочка, зайка моя, спасибо, что сказала мне. Я бы не услышала!
Сима серьезно кивнула. Я знал, что теперь на любой «звук» она будет выбегать на дорогу, а мне придется бежать за ней, чтобы «присмотреть за сестрой», как называет это мама.
Нас не было минут десять. Каких-то десять минут, а дома тем временем тоже происходили некоторые события.
Тетя Наташа кричала на незнакомую женщину.
– Ну что за бестолочь такая? – восклицала тетя Наташа. – Я – Наташа!
Тетя Наташа била себя в грудь и произносила свое имя по слогам.
– А ты кто? – она толкала в грудь несчастную женщину.
– Что здесь происходит? – спросила мама.
Женщина, почувствовав прибывшую помощь в нашем коллективном лице, кинулась к маме и начала ей что-то быстро-быстро говорить.
– Я не знаю, какой это язык, – сказал папа, – не греческий и не английский точно.
– Господи, да что здесь непонятного? – удивилась мама. – Это наша домработница Афродита. Она спрашивает, все ли у нас в порядке, и говорит, что сегодня убирать не будет. Но нам и не надо.
– Ну, если она – Афродита, то я Аполлон, – сказал папа.
– Какой ты злой! Она же не виновата! – возмутилась мама и ласково посмотрела на женщину.
Главным выдающимся местом у домработницы по имени Афродита был нос. Огромный, который, казалось, свисал к самому подбородку. На носу у нее был горб, настоящий маленький горбик, который плавно перетекал к глазам. У нее было хрупкое тело, тонкие руки-плети и огромные, просто огромнейшие ноги. Как две колонны, которые росли прямо из носа. Во всяком случае, ноги казались длинными, прямыми и внушительными. Я такой женщины еще не видел. Видимо, дядя Боря тоже.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть человека, которого в расцвете лет кусает энцефалитный клещ. Автобиографическая повесть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Быль это или не быль – кто знает? Может быть, мы все являемся свидетелями великих битв и сражений, но этого не помним или не хотим помнить. Кто знает?
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Что произойдет, если в одном доме на берегу моря случайно окажутся три одинокие женщины, бабушка – педагог со стажем и четверо детей? А что будет, если ребенок вместо собаки заведет в квартире пиявок? Имеет ли женщина право на второе счастье, которое мучительно похоже на то, что уже было прожито? Как жить, испытывая непроходящую боль? В рассказах Маши Трауб есть ответы на эти и многие другие вопросы.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?