Счастливая ностальгия. Петронилла - [43]
Однажды она заорала на меня:
– Ты что, ничего не понимаешь? Хотела бы я быть на твоем месте!
– Думаешь, получать оскорбления так уж приятно?
– А когда тебя игнорируют, это, по-твоему, что, лучше?
– Ты преувеличиваешь. С чего ты взяла, что твою книгу никто не заметил?
– Хватит, прошу тебя. Не нужны мне твои дешевые утешения. Скажи еще, что моя книга ничего не стоит.
– Не приписывай мне лишнего. Я такого никогда не говорила, тем более что я так не думаю.
– Ну тогда и не плачься на судьбу. У тебя нет повода.
– Я не плачусь. Просто немного жалуюсь.
– Тоже мне, кокетка!
Эта грызня роднила нас с ее персонажами: мы, хотя и были помоложе, очень походили на буйных пьяниц, которых она описала в своем романе. Характерная черта настоящего писателя – дар пророчества; не знаю, повторились ли в наших телешоу ситуации, описанные в «Серной кислоте», но я уверена, что ее «Упрямцы» воплотились в наших с ней ссорах в ту осень. Что лишний раз доказывает (если это нуждается в доказательствах): Петронилла Фанто – настоящий писатель.
В конце года у себя на автоответчике я обнаружила следующее послание: «Птичка, готовь свое лучшее шампанское. Буду у тебя завтра вечером в шесть. У меня есть новость».
«Дом Периньон» 1976 года тут же был поставлен охлаждаться. О чем она собирается мне рассказать? Что она кого-то встретила? Влюбилась?
Она с наслаждением отхлебнула шампанское и заявила, что ей этого будет не хватать.
– Ты завязываешь с алкоголем? – обеспокоенно спросила я.
– В каком-то смысле. Я уезжаю.
– Куда?
Она сделала широкий жест рукой, словно охватывая необозримое пространство.
– Я собираюсь пересечь пешком Сахару.
Скажи это кто-либо другой, меня бы это позабавило. Но Петронилла отнюдь не была малодушной хвастуньей, и я знала, что она и в самом деле осуществит это безумство.
– Зачем? – пробормотала я.
– Так надо. Если я не уеду отсюда, то стану похожа на типичного писаку.
– Это не обязательно. Посмотри на меня, я же не похожа.
– Ты ненормальная. А мне необходимо уехать, уверяю тебя. Не хочу зарастать мхом.
– Мхом – ты? Это невозможно.
– Мне только что исполнилось тридцать.
В это невозможно было поверить. Она казалась немногим старше, чем во время нашей первой встречи, когда я решила, что ей пятнадцать лет. Сейчас она выглядела на семнадцать.
– И надолго ты уезжаешь?
– Там видно будет.
– Но ты вернешься?
– Да.
– Точно?
Вместо ответа она вынула из сумки папку и протянула мне:
– Вверяю тебе свою новую рукопись. Очень ценная. Издатели мне осточертели. Если ты решишь, что ее стоит опубликовать, займись этим, пожалуйста. Я горжусь этим текстом и твердо намерена выпустить его в свет. Можешь считать это доказательством того, что я вернусь.
Я с трудом сделала глоток лучшего шампанского на свете.
– Спасибо, что ты не предлагаешь составить мне компанию, – сказала она.
– Я как ты: никогда не замахиваюсь на то, чего сделать не смогу. Сахара пешком – это, конечно, прекрасно, но не для меня. Ты когда уезжаешь?
– Завтра.
– Что?
– Так надо. Иначе я, как все эти литераторы, не смогу удержаться от искушения: мне захочется узнать, что ты думаешь о моей книге.
– Я смогу прочесть ее за ночь.
– Нет. Я тебя знаю: ты никогда не читаешь в состоянии опьянения.
– С чего ты взяла, что я буду в состоянии опьянения? – спросила я, поднося бокал к губам.
Она искренне, жизнерадостно засмеялась.
– Мне будет тебя не хватать, – сказала я.
У меня дрожал подбородок.
– Какая ты сентиментальная! – воскликнула она, воздев глаза к потолку.
Я и вправду принадлежу к той породе людей, которые плачут, если их друзья уезжают неизвестно насколько. У меня большой опыт расставаний, и я, как никто другой, понимаю, как это опасно: когда кто-то вас покидает, пообещав, что вы еще встретитесь, – это плохое предзнаменование. Скорее всего, вы этого человека больше никогда не увидите. И это еще не самое худшее. Гораздо хуже, если вы вновь его увидите и не узнаете, то ли потому, что он и в самом деле сильно изменился, то ли потому, что замечаете нечто отталкивающее, что, скорее всего, имелось в нем и прежде, но на что вам удавалось закрывать глаза во имя таинственной и опасной разновидности любви, смысл которой недоступен пониманию, – во имя дружбы.
Сильные чувства нуждаются в подпитке. Пришлось открыть вторую бутылку. Когда я поняла, что вот-вот утрачу человеческий облик, то выставила Петрониллу за дверь.
В окно я видела, как маленькая хрупкая фигурка растворяется в темноте. Из глаз брызнули слезы.
– Что я буду делать без тебя, обезьянка ты эдакая? – вопрошала я.
Я рухнула на кровать почти замертво.
Утром, закончив писать, я открыла папку, оставленную мне беглянкой, и прочла заголовок ее рукописи: «Я не чувствую своей силы». «Так оно и есть», – подумала я. Я прочла залпом. Могу сказать только одно: если какой-то текст и заслуживает эпитета «ужасный», так это он и есть.
И мне предстояло пристраивать этот текст в разные издательства вместо мисс Фанто. «Чертова Петронилла! Ты не успела уехать, а доставляешь еще больше неприятностей, чем когда ты была здесь!»
Я принадлежу к числу тех, кто честно выполняет свои обязательства. Днем я даже сделала несколько ксерокопий рукописи и отослала их в разные издательства, указав собственные имя и адрес. Произошедшее дальше может свидетельствовать как о славе, так и о позоре французского книгоиздательства. То, что мое имя ускорило прохождение рукописи по инстанциям, – это в порядке вещей. Но то, что все издатели отвергли этот прекрасный и одновременно опасный текст, – настоящий позор. Хотя стоит отметить: никто из них не приписал авторство рукописи мне. Что радует и утешает: в этом городе еще умеют читать.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
Сюжет романа «Серная кислота» разворачивается в суперсовременном концлагере, созданном по образу и подобию нацистских для небывалого телешоу. Лагерь, однако, вполне реальный, с казнями и истязаниями в прямом эфире. Взоры публики прикованы к двум участницам – прекрасной узнице и звероподобной надзирательнице. Мастер абсурда и парадокса Амели Нотомб делает их противостояние захватывающим – недаром этот сюжетный ход стал ее фирменным знаком и принес ей мировую славу.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.