Счастье – сладкая отрава - [10]

— Кстати, горку ледяную зимой зальем, — словно отвечая на ее мысли, сказал муж. — Кататься будем. И Новый год тут устроим — закачаешься.

И они остались. Дружной большой семьей, в которой (редкий случай!) замечательно уживались все три поколения.

Глава III

Год спустя они снова решили на зиму в город не переезжать, и еще через год, и время летело быстро. Ника с Андреем и не заметили, как вдруг оказалось, что Севе следующей осенью идти в школу.

— Все-таки надо в город перебираться, — вздохнул Андрей. — Возить на машине парня каждое утро на занятия — он измучается. Сейчас такие пробки. Придется вставать рано. Кроме того, я наконец хочу отдать его в какую-нибудь спортивную секцию. Поживем в Москве. Ужасно удобно получается. У нас ведь во дворе хорошая школа. Я узнавал. Преподаватели сильные. То, что надо. А уж на каникулы станем сюда приезжать. Значит, теперь у меня новая задача. За весну и лето привести квартиру в порядок.

До весны и лета было пока далеко, зато до смерти Никиных родителей оказалось очень близко. Отец наконец-то оформил пенсию. Они все его дружно уговорили. Мол, что ты мучаешься. Живи да радуйся. На работу не надо каждый день мотаться. Побереги здоровье. Не мальчик уже.

— Поживем пока все вместе, — сказала родителям Ника. — А когда Севка в школу пойдет, и мы в Москву переедем, можете тут оставаться.

— А не захотите, — подхватил Андрей, — поменяем вашу квартиру поближе к нам, чтобы вы Севку почаще видели. И вам хорошо, и нам удобно.

В результате решили и квартиру поменять, и на даче жить. Отец вроде был всем вполне доволен. Но, видимо, с уходом на пенсию что-то в нем надломилось, и в августе, на самом исходе лета, он лег спать и не проснулся.

С кончиной отца окончательно ушло Никино детство и ощущение незыблемости мира. И у Никиной мамы мир рухнул. Она за месяц сгорела от рака.

— Леня меня к себе зовет, — сказала она дочери за день до смерти.

И Ника стала сиротой. Осиротел и Сева. Бродя по дому, он иногда, забывшись, звал:

— Бабушка!

Или вдруг спрашивал:

— А где деда?

И только потом спохватывался и мрачнел. И Ника однажды сказала мужу:

— Хорошо, что мы переезжаем. Знаешь, если бы не Сева, я бы даже прямо сейчас переехала. Не могу здесь без них. Пусто ужасно стало.

Андрей кивнул.

— Душой дома были.

— Конечно, они с домовым дружили, — грустно улыбнулась Ника, и на глаза навернулись слезы. — Наверное, домовой вместе с ними ушел. Потому и стало так неуютно.

— Эх, зря мы, наверное, уговорили его уйти на пенсию, — испытывал запоздалое раскаяние Андрей. — Нельзя ему было менять привычный ритм жизни.

— Но мне так хотелось, чтобы папа наконец отдохнул, пожил в свое удовольствие, — сказала Ника. — Всю жизнь ведь вкалывал.

— Он не просто вкалывал, а любил свою работу, — заметил Андрей.

— Я-то думала, он с Севкой последний год перед школой побольше пообщается. Потом ведь только на каникулах видеться будут.

— Да что теперь говорить, — махнул рукой муж. — Видимо, судьба. А против нее не попрешь.

И они постепенно начали привыкать к жизни втроем.

Андрей погряз в ремонте квартиры. Ника при всем желании помочь ему не могла. Севу не с кем было оставить. А доверить его чужому человеку душа не лежала. Однако в результате они справились с ремонтом, и в середине лета квартира стояла готовая к вселению.

Андрей переделал все. Комната сына была уже не детской, а комнатой школьника. Со специальной партой, которая могла расти вместе со своим хозяином. Ее сконструировали по спецзаказу на Андреевой мебельной фабрике, ибо к этому времени «Офис-стайл» запустил собственное производство. Книжные полки тоже сделали там. И еще — двухэтажную кровать, оформленную как старинный парусник. С веревочными лестницами, штурвалом на втором ярусе и медным якорем на первом.

— Очень, конечно, красиво, — с сомнением проговорила Ника, — но зачем нашему Севке две кровати?

— Да, в общем-то незачем, — немного смутился Андрей. — Просто я наконец воплотил мечту своего детства. Понимаешь, мне почему-то жутко хотелось двухэтажную кровать. Я и в поезде обожал на верхней полке ездить. Севка будет в восторге. Гарантирую.

— А не опасно? — Чтобы проверить, Ника сама вскарабкалась по трепыхающейся от каждого ее движения лестнице на второй ярус. — Он отсюда не свалится?

— Никуся, я все-таки инженер. Рассчитано. Видишь, там высокий бортик.

Она легла и повертелась.

— И впрямь не свалится.

— Днем Севка будет валяться на нижнем ярусе. Вместо дивана, — продолжал объяснять свой замысел муж. — А потом, — он с хитрецой покосился на Нику, — может, у нас еще один мальчик появится.

Ника погрустнела:

— Пока точно нет.

— Зато если в будущем да, то проблема с кроватью для него решена.

— Зря ты компьютер Севке в комнату поставил, — сказала Ника. — Его ведь от него теперь не оторвешь. Сплошные слезы будут. А у него первый класс. Учиться надо. Может пока у нас его подержим? А потом ему подарим.

— Исключено, — отрезал Андрей. — Я обещал ему собственный компьютер. А он мне в ответ обещал хорошо учиться.

Все, абсолютно все было готово к новому этапу их жизни, и уже летом строились планы на зиму, на первые в Севкиной жизни зимние каникулы, и Андрей с Никой думали, куда им лучше втроем поехать. Муж заранее так планировал работу, чтобы обязательно выкроить свободные десять дней. Они с Никой делали все, что только зависит от воли людей, чтобы их мирку жилось хорошо и радостно. И даже в ночном кошмаре им не могло привидеться, что перст судьбы, или как там еще называть то, что от их воли и желания не зависело, разом сведет на нет все усилия. И много лет кропотливо и трепетно возводимое здание семейного счастья рухнет, словно карточный домик.