Счастье рядом - [72]

— Выполнять без рассуждений! Прекращайте этот базар!

Благодушная улыбка Андрея, с которой он наблюдал неистовство Бурова, окончательно взбесила его. Он еще раз стукнул по столу и выбежал из кабинета.

На этом Андрей не остановился. Он взял пожелтевшие страницы очерков Бурова домой и просидел над ними весь вечер. На другой день он разложил испещренные красным карандашом страницы на столе, за которым проходила летучка, и подверг беседы председателя уничтожающему критическому разбору. Его доводы были настолько убедительными, что даже самые рьяные приверженцы председателя ничего не смогли сказать в его защиту.

Глава девятнадцатая

1

В квартире Хмелева было тихо. Сыновья Игорь и Олег ушли в школу, жена Екатерина Ивановна — на рынок. Сам Хмелев неподвижно лежал на диване. На его желтом с провалившимися щеками лице выступила черная с серебром борода. Хмелев старался забыться, ни о чем не думать, но состояние беспомощности не давало покоя. Хотелось подняться и идти на работу. Открывался съезд, готовились самые ответственные передачи, а он должен был лежать без движения и, самое главное, не закашлять. Иначе... иначе могло повториться самое страшное, и он вновь вспомнил, как в четыре часа утра проснулся от неотступного першащего кашля. Попытка свободно вздохнуть вызвала кровотечение. Кровь хлынула неожиданно. Он растерялся и едва успевал вдыхать воздух. Вспомнив о слышанном когда-то средстве, он, не будя жены, поспешил в кухню, нашел соль и, густо размешав ее в стакане воды, начал жадно пить. Кровь, еще клокотавшая где-то глубоко в горле, остановилась. Хмелев сел на табурет и, стараясь дышать как можно ровнее, время от времени пил небольшими глотками горький раствор. Он все еще был взволнован: впервые в жизни почувствовал себя так явно наедине с недугом. Никто: ни Катя, ни друзья не смогли бы помочь ему. Еще секунда — и он бы задохнулся, и кто бы ни протянул руку помощи — все было бы бесполезно: «Каждый умирает в одиночку».

Убедившись окончательно в том, что приступ утих, Хмелев снова лег в постель, и никто из домашних так и не узнал о том, что произошло с ним. Только утром Екатерина Ивановна пришла в ужас от того, как выглядел ее муж. Она закрыла его на ключ и побежала вызывать врача. Врач выписал лекарства и порекомендовал несколько дней не подниматься с постели.

Хмелев лежал и мучился своим бездействием. Он ругал себя за то, что не поберегся накануне, когда спешил на завод, чтобы посмотреть пуск автоматической линии. И вот надышался морозного воздуха до раздиравшего грудь кашля, которого не выдержали сосуды.

Лежать стало невыносимо. Хмелев поднялся и сделал несколько неуверенных шагов. В голове не прекращался назойливый шум. Несмотря на строгий запрет врача, он закурил, но сразу закашлялся и бросил папиросу. Ничего не оставалось, как снова лечь на диван и ждать вечера, когда придет навестить Широков.

Андрей пришел ровно в семь. Он старался казаться бодрым и беспечным.

— Что случилось, старина? — спросил он весело, широко улыбаясь крупным ртом. Хмелев, не любивший смаковать свои недуги, сослался на грипп и стал расспрашивать о прошедшем дне. Рассказ Андрея пришелся ему по душе: все шло как надо, и, если завтра он выйдет на работу, намеченный план будет выполнен. Закончив с новостями, сознательно умолчав при этом об обострившихся отношениях с Буровым, Андрей снова вернулся к болезни Хмелева. Он рассказал о небывалой эпидемии гриппа, о том, что количество заболевших с каждым днем росло и поэтому пришлось дважды передать по радио внеочередную беседу врача.

— Отсталая все-таки наука — медицина, —закончил Андрей и услышал в ответ возражение Хмелева:

— Ну, ну — разошелся. Попробуй разберись в человеке. Это тебе не машина. В ней любой винтик можно заменить. А тут... Я вот что тебе скажу: наука достигнет высот Марса, а человек никогда не будет разгадан до конца. Иначе людям и делать будет нечего на этом свете. Они одолеют и грипп, и рак, но тысячи других вирусов останутся загадкой для поколений. Однако все это мерихлюндия, а я смотрю, ты уже без палочки. И еще на медицину жалуешься!

— Это хирургия, а не медицина в целом.

— Ну, ладно, — добродушно сказал Хмелев. — Давай лучше поговорим о деле. Ты задумывался когда-нибудь о том, каким должен быть человек будущего?

Андрей удивленно поднял брови.

— Ну вот! Впрочем, этого пока никто не знает. Знаменательно другое. Люди хотят не только знать, но и быть такими, какими будут наши потомки. Сегодня в газете я прочел одну фразу: молодежь Новошахтинска решила соревноваться за звание бригад коммунистического труда. Мало сказано, а разговор об этом должен быть большим. Съездить бы туда! Как смотришь?..

Хмелев положил свою худую руку на плечо Андрея и повторил:

— Надо тебе, не Фролову же поручать такую, я бы сказал, высокую тему. Речь идет о воспитании людей, для которых трудолюбие и чувство коллективизма основа всей жизни.

2

На другой день ровно в девять Хмелев появился на работе. Его желтое изможденное лицо никого не удивило, потому что видеть главного редактора таким давно все привыкли. По-прежнему громким был его голос, энергичной и размашистой походка, задорно сверкали черные глаза. И работа в редакциях, казалось, шла веселее, точно, по графику, сдавались передачи, а корреспонденты и редакторы разъезжались по заводам города, ехали в командировки, созванивались по телефону.