Счастье привалило - [7]

— Шинель съ бобровымъ воротникомъ и съ лацканами непремѣнное условіе, Агнія Васильевна. Я, Агнія Васильевна, эту шинель вотъ уже болѣе мѣсяца чуть не каждую ночь во снѣ вижу. Въ разныхъ видахъ она мнѣ снится.

Произошла пауза.

Тетка Дарья Максимовна ѣла пастилу и говорила:

— Торгуйтесь, торгуйтесь, господа. Что-жъ замолчали! Вы набавляйте, онъ спуститъ — вотъ и сойдетесь. Вѣдь и онъ тоже… Понятное дѣло, онъ думаетъ, что запросъ въ карманъ не лѣзетъ.

— Нѣтъ, тетенька, дешево я себя не продамъ… — проговорилъ Куцынъ.

Генералъ расправилъ нахмуренныя брови и подвинулся къ Куцыну со стуломъ.

— Спусти, молодецъ! Полно тебѣ дорожиться-то! — сказалъ онъ сколь возможно ласковѣе Куцыну и потрепалъ его по плечу.

— Не разсчетъ, ваше превосходительство. Я вѣдь ужъ вамъ открывалъ свою душу.

— Ну, какая тутъ душа! Что тутъ! Пустяки… Главное, мнѣ съ тобой хочется потому сойтись, что Агнія Павловна говоритъ, что у тебя характеръ смирный. Старикъ, о которомъ я тебѣ говорилъ, хоть и проситъ три тысячи, но двѣ возьметъ, мнѣ-же не хочется съ нимъ связываться потому, что у него характеръ неспокойный… Брюзга онъ, — разсказывалъ генералъ и опять хлопнулъ Куцына по плечу, проговоривъ:- Ну, возьми двѣ тысячи — и тогда сейчасъ по рукамъ ударимъ.

Куцынъ подумалъ и произнесъ:

— Три, ваше превосходительство. Меньше трехъ никакъ взять нельзя.

— Двѣ и насчетъ шинели я не буду спорить, — сказалъ еще разъ генералъ. — Воротникъ разумѣется нѣмецкаго бобра.

— Шинель необходимое условіе, ваше превосходительство, сколько-бы я, деньгами ни взялъ. Шинель непремѣнно должна быть съ лацканами бобровыми.

— Ну, хорошо, хорошо. Только деньгами двѣ тысячи, — стоялъ на своемъ генералъ.

— Три, ваше превосходительство и, кромѣ шинели, гардеробъ, какъ я сказалъ.

— Изволь. И противъ гардероба не спорю, но только двѣ тысячи.

— Три, иначе ужъ очень будетъ обидно. Вѣдь испорчена жизнь, ваше превосходительство, — упрямился Куцынъ.

— Да что вы все заладили три, да три! — закричала на Куцына Агнія Васильевна. — Словно на базарѣ, словно на рынкѣ! Вѣдь здѣсь не торговое мѣсто. Какой нелюбезный! Это даже и нехорошо съ вашей стороны. Вѣдь тутъ дѣло дамы касается. А вы всегда учтивый,

— Агнія Васильевна… Да вѣдь ужъ это будетъ у меня капиталъ на всю жизнь.

— Ну, для меня спустите, для меня, безстыжіе ваши глаза.

Агнія Васильевна сдѣлала Куцыну глазки.

Тотъ сомлѣлъ отъ восторга.

— Для васъ я готовъ что-нибудь уступить, Агнія Васильевна, — проговорилъ онъ.

— Ну, вотъ и отлично. Стало быть грѣхъ пополамъ. Двѣ съ половиной тысячи.

— Много, Агнія Васильевна. Вѣдь пятьсотъ рублей составляютъ цѣлыхъ три шинели по моему разсчету.

— Да полно вамъ сквалыжничать-то! Вѣдь ужъ шинель у васъ будетъ! — опять закричала на Куцына Агничка. — Уступайте сейчасъ пятьсотъ рублей.

Она шутливо показала ему свой стиснутый кулачекъ и топнула подъ столомъ ножкой. Куцынъ блаженно улыбнулся.

— О, богиня моя! — воскликнулъ онъ. — Ну, хорошо, извольте. Двѣ съ половиной тысячи. Но только для васъ, только для васъ, Агнія Васильевна. Вѣдь вотъ какой у меня характеръ, ваше превосходительство: какъ только онѣ со мной ласковымъ манеромъ — сейчасъ я и растаялъ-съ. А оттого, что стародавняя любовь.

— Ну, объ этомъ ты теперь забыть долженъ, — строго сказалъ генералъ испросилъ:- Такъ по рукамъ? Двѣ съ половиной тысячи?

— По рукамъ, ваше превосходительство, — отвѣчалъ Куцынъ. — Но кромѣ всего вышесказаннаго уповаю на вашу протекцію насчетъ хорошаго мѣста мнѣ и прошу меня не обмануть.

— Прямой разсчетъ мнѣ будетъ хлопотать, чтобы услали тебя куда-нибудь подальше почтмейстеромъ, такъ чего-жъ ты сомнѣваешься-то.

Генералъ подалъ Куцыну два пальца. Тотъ пожалъ ихъ обѣими руками.

VI

— Ну, вотъ и отлично! Вотъ и сладились! — торжествующе говорила тетка Куцына Дарья Максимовна. — А на мою грѣшную долю, разумѣется, какъ было условлено, сто рублей.

— Получите полностью, — отвѣчалъ генералъ.

— И ужъ подари мнѣ, милка моя, за мое сватовство старательное, твою барашковую кофточку шерстью вверхъ, — обратилась Дарья Васильевна къ Аничкѣ.

— Да вы съума сошли, что-ли! Вѣдь она триста пятьдесятъ рублей стоитъ, — откликнулась та.

— Да что ты! За что-же это такъ? Овчинка…

— Мерлушка… Это считается дорогой мѣхъ.

— Ну, такъ хоть какую-нибудь другую вещь. Очень ужъ мнѣ что-нибудь отъ невѣсты на память хочется имѣть.

— Хорошо. Я вамъ сѣрые перовые хвосты подарю. Анемподистъ Валерьянычъ обѣщался мнѣ собольи купить.

— Ну, вотъ спасибо, милушка, спасибо.

Дарья Максимовна чмокнула Агничку въ щеку и прибавила:

— А теперь я на радости мадерки выпью.

— Ну, а мы, молодой человѣкъ, приступимъ къ обсужденію деталей нашего дѣла, — началъ генералъ, обратясь къ Куцыну. — Вѣнчаться надо въ слѣдующее воскресенье. Не въ это, а въ слѣдующее. Это придется… сегодня у насъ пятница… Черезъ девять дней готовьтесь вѣнчаться.

— Съ удовольствіемъ, ваше превосходительство, если только будетъ готова шинель къ этому дню, — отвѣчалъ Куцынъ.

— Что шинель! Шинель мы готовую купимъ.

— Да и фрачная пара нужна; потому что у меня фрака не имѣется.

— Поспѣемъ. Вѣнчаться вы будете въ домовой церкви. Шаферомъ у Агніи Васильевны будетъ мой домашній секретарь и управляющій моимъ домомъ. А тебѣ никакого шафера не надо. Надо, чтобы безъ огласки.