Счастье - [2]

Только его одиночество представлялось мне еще более страшным, нежели мое. В общем, мне первым пришло в голову сказать:

- Хотите составить мне компанию? Сначала сходим на парад, а потом можно будет погулять по Москве. Ответом был радостный кивок седой головы и фраза, которая моментально запала в мою душу:

- Все равно же одни едем. А вместе не так скучно будет.

- У вас друзья-однополчане остались? - спросил я.

- Никого. Возраст у всех за восемьдесят, многие умерли, со многими я связь потерял. - Да уж. Нас остается все меньше и меньше...

***

Дальше все сложилось чрезвычайно логично... Я вернулся в купе и еще минут двадцать наблюдал, как маленький толстый мальчик вопрошал свою большую толстую маму: "Мама, а можно еще яичко?". Удивляло только то, что у него до сих пор не случился завороток кишок. Женщина, когда я вошел в купе, сразу же вперила в меня свои светлые очи. И я моментально понял, что отмечать праздник она уже начала - ее глазки еще более сузились и постепенно сьезжались к переносице. Однако, сделать ничего было нельзя, поэтому мне пришлось оставаться с этой милой семейкой. Чуть позже, к моему неописуемому восторгу, поезд дошел до Москвы и мы вместе с Владиславом Георгиевичем ступили наконец-то на твердый асфальт столицы. Парад оказался просто незабываемым. Власти явно не поскупились на организацию праздника. Мой новый знакомый чувствовал себя на подьеме и я, конечно, искренне за него порадовался. Про себя тоже не забыл после парада мы отправились гулять по Москве. Владислав Георгиевич уже в свое время бывал в этих местах и поэтому знал, что следует посмотреть в первую очередь. Я слепо повиновался его инструкциям. Москва старая, Москва советская, Москва современная - мы обошли все, что смогли... К сожалению, возраст у нас не тот, чтобы быть способными на все сразу. Но это проза жизни... В конце концов основная часть прогулки закончилась и, отобедав в дешевом ресторане (на дорогой денег у пенсионеров нет и быть не может), мы очутились на Васильевском спуске. Наш путь лежал в сторону гостиницы "Россия".

- Странно, - сказал Владислав Георгиевич, - Вроде бы почти ничего такого не делали, а я устать успел.

- Только в двадцать или тридцать лет можно шататься весь день без последствий, - произнес я, - Нам же с вами больше семидесяти.

- Не знаю, как вы, а я чувствую себя сегодня максимум на пятьдесят.

- И все равно... Старость есть старость. Никуда от нее не деться. - Вы думаете, что молодость лучше?

- Не молодость лучше, а детство.

- Ну это смотря какое детство... Мне, к примеру, пришлось в восемь лет начать работать, чтобы матери хоть немного помочь. Отца я не помню - умер еще до моего рождения. Хозяйство надо было держать на плаву.

Иначе только голод нам светил.

- Хорошо... А молодость? - А что молодость?.. Молодость - это война. Для всего нашего поколения так вышло. Смерть, разруха и горе вот наша молодость. Ну а после войны?

- Мне не повезло и после войны... Такая уж жизнь получилась... Женился, появились дети, но это все совсем не счастье.

- Почему?

- Жену я не любил... Только жалел. Из жалости и женился... Дети моими никогда не были - я их усыновил.

- Дети ваши были от первого брака жены?

- От первого и от второго... Девочка и мальчик, - Владислав Георгиевич грустно улыбнулся, - Женька и Валерка... Они меня не очень любили. Я всегда чувствовал отчуждение. - А дальше?

- Дальше жена умерла, дети погибли... Я остался совсем один. Вот и вся моя жизнь, как на ладони.

- Любая жизнь сама по себе ценна, - сказал я, - Детство особенно... В детстве все воспринимается по другому... Вы считаете, что никогда не были счастливы?

- Счастье - сложная штука, - после этих слов Владислав Георгиевич остановился, чтобы немного передохнуть, - Оно просто не существует... Люди сами придумали его, чтобы самих себя успокаивать в трудную минуту.

- И все же ответьте: вы когда-нибудь были счастливы? - начал настаивать я. Владислав Георгиевич недовольно сморщился.

- Не знаю, - произнес он, - Трудно сказать... Скорее всего, никогда.

- Так не бывает. Вы просто забыли свое счастье...

- Как я мог забыть свое счастье? - в глазах старика появились удивление и раздражение одновременно.

- Элементарно.

- Но как?

- Хорошо... - я обреченно вздохнул, - Пойдемте. Я покажу вам...

Владислав Георгиевич посмотрел на меня, как на сумасшедшего, однако пошел за мной. Мы, не обмениваясь ни словом, спустились под мост, где обнаружили совершенно свежую кладку. Проход был замурован и явно только что заштукатурен. На улице стало тихо. Люди, которых вокруг до этого было много (праздник все-таки), незаметно исчезли - Где все люди? - спросил ветеран, страшно удивленный происходящим на его глазах. - Не обращайте внимания, - сказал я ему и подошел к кладке вплотную, - Просто идите за мной...

Владислав Георгиевич послушно приблизился. Я произнес: "Теперь держитесь", - и шагнул сквозь стену.

Ветеран последовал за мной... Первым появился запах свежескошенной травы. Затем мы увидели небольшой лесной массив и полянку с расположенной на ней детской площадкой. - Где мы? - спросил Владислав Георгиевич, - Мы прошли сквозь стену?