Счастье и тайна - [34]

Мне снился всегда один и тот же сон — кто-то зовет меня по имени.

Иногда мне казалось, что это голос Габриела зовет меня: «Кэтрин!», а иногда это был голос отца, зовущий: «Кэти!» Я понимала, что это происходит во сне и что виной всему удар судьбы, который я никак не могла пережить.

Внешне я казалась довольно спокойной, но внутри меня терзали дурные предчувствия. Ведь я не просто потеряла мужа, но, согласившись с решением следствия о его самоубийстве, мне оставалось думать, что я его никогда по-настоящему так и не знала.

Насколько мне было бы легче, если бы Фрайди была со мной! Было всего два существа на свете, которых я любила — и потерять их одновременно было двойным несчастьем.

В доме не было никого, с кем я могла бы подружиться. Каждый день я спрашивала себя: «Почему я еще здесь?» И отвечала: «А куда же мне деться, если я уеду отсюда?»

Однажды прекрасным солнечным днем я бродила по развалинам монастыря, время от времени окликая Фрайди, как вдруг меня испугал явственный звук чьих-то шагов.

Даже при свете дня это место внушало мне трепет, к тому же в моем нынешнем состоянии я бы не очень-то и удивилась, если бы из-под монастырского свода показалась фигура монаха в черном одеянии.

Но вместо этого я увидела современную крепко сбитую фигуру Саймона Редверза.

— Вы еще надеетесь найти свою собаку? — сказал он, подходя ко мне. — А вам не кажется, что если бы она была здесь, она бы, не теряя ни минуты, примчалась домой?

— Да, вы правы.

С моей стороны глупо было надеяться.

Он был удивлен, услышав, что я признала свою ошибку. Он считал меня молодой женщиной с большим самомнением.

— Странно, — задумчиво сказал он, — что она исчезла за день до того, как…

Я кивнула.

— Как вы думаете, что с ней случилось? — спросил он.

— Она, наверное, заблудилась — или ее украли. Я не знаю, что могло бы удержать ее вдали от дома.

— А почему вы приходите искать ее сюда?

Я помолчала немного. По правде говоря, я и сама не знала, почему я делала это. Потом я вспомнила, как однажды я встретила доктора Смита и как он обмолвился тогда, что Фрайди нельзя приводить на развалины без поводка.

Я рассказала об этом Саймону.

— Он имел в виду колодец, — добавила я. — Он как раз сказал мне, что Фрайди однажды чуть не свалилась в него, если бы он вовремя не схватил ее. Это была наша первая встреча с доктором Смитом. И поэтому, когда я начала искать Фрайди, то прежде всего пошла сюда.

— А я бы сказал, что пруды более опасны. Вы их видели? Туда стоит сходить.

— Мне кажется, любая часть этих, руин заслуживает внимания.

— Они вас так интересуют?

— По-моему, любому было бы интересно.

— Отнюдь. Они являют собой часть прошлого. А многие интересуются только настоящим или будущим, но не давно прошедшими временами.

Я молчала, и спустя какое-то время он продолжал:

— Мне нравится ваше спокойствие, миссис Кэтрин. Многие женщины в вашем положении впали бы в отчаяние. Хотя, я думаю, с вами дело обстоит по-другому.

— По-другому?

Он улыбнулся, но я поняла, что тепла в этой улыбке не было.

Он пожал плечами и продолжал почти жестоко:

— Вы и Габриел… между вами не было большой любви, не правда ли?.. По крайней мере, с вашей стороны.

Я так разозлилась и опешила, что несколько секунд не могла ничего сказать.

— Браки по расчету, как им и полагается, заключаются ради выгоды, — продолжал он в оскорбительном, с моей точки зрения, тоне, — жаль, что Габриел покончил с жизнью раньше, чем умер его отец… разумеется, с вашей точки зрения.

— Я… Я не понимаю вас, — пролепетала я.

— Я уверен, вы прекрасно все понимаете. Если бы он умер после сэра Мэтью, многое из того, что он унаследовал бы от своего отца, перешло бы к вам… Вы бы были не просто миссис… а леди Рокуэлл… да и масса других компенсаций ожидала бы вас. Но тем не менее… вы совершенно владеете собой и выглядите, как опечаленная вдова.

— Мне кажется, вы пытаетесь оскорбить меня!.. — возмутилась я.

Он засмеялся, но глаза его злобно блеснули.

— Я относилась к нему как к брату, — сказал он. — У нас разница только в пять лет. Я видел, что вы с ним сделали. Он ведь считал вас совершенством. Он мог бы еще тешить себя этой иллюзией. Но долго он бы все равно не прожил.

— О чем вы говорите?

— Вы думаете, я воспринимаю его смерть… просто так? Вы думаете, я верю, что он покончил с собой из-за слабого сердца? Он уже многие годы знал об этом. Зачем ему надо было жениться и затем совершать такой поступок? Зачем? Должна же быть причина! Раз это случилось так скоро после свадьбы, значит, логично рассуждая, все это как-то связано с ней. Я могу себе представить, что он думал о вас. И как горько ему было разочаровываться.

— Что вы имеете в виду под разочарованием?

— Вам лучше знать. Габриел был очень чувствительным. Когда он понял, что женился… не по любви… ему показалось, что жизнь больше не имеет смысла, и тогда…

— Но это чудовищно! Вы, кажется, думаете, что он нашел меня в грязи и вытащил из нищеты! Но вы ошибаетесь. Я ничегошеньки не знала о распрекраснейшем доме его отца и его титуле, когда выходила за него замуж. Он мне ничего не сказал об этом до свадьбы.

— Так почему же вы вышли за него? По любви? — Он вдруг схватил меня за плечи и приблизил ко мне свое лицо. — Вы ведь не были влюблены в Габриела. Так? Ответьте мне. — Он потряс меня. Я почувствовала, как у меня закипает гнев против него, против его высокомерия и уверенности, что он во всем разобрался.