Счастье есть? Возможно ли найти радость в серой повседневности - [39]

– Твой отец был моим первым мужчиной, – заявляет строгая мать своей бунтарке-дочери. – Сможешь ли и ты сказать то же самое своей дочери?

– Да, – отвечает девочка. – Но только не с таким хмурым видом!

– Взгляни на меня! – говорит старик Рубенштейн. – Я не курю, не пью, не волочусь за женщинами и завтра отмечу свой восьмидесятилетний юбилей.

– Отметишь? – с любопытством спрашивает сын. – Как? Ты ведь не куришь, не пьешь и не волочишься за женщинами. Как ты тогда планируешь отметить свой юбилей?

Все линии коммуникации заблокированы. Но как поступает в этой ситуации пожилое поколение? Оно порицает молодых, а это в корне неверно. Я понимаю причину, по которой все изменилось. Молодые люди не должны нести ответственность за эти перемены. Они не виноваты. Всему виной обстоятельства. Старшее поколение должно относиться к ним с большим пониманием, большей ясностью, с чуть большей готовностью прислушиваться к их идеям, поскольку будущее за ними. В прошлом старость руководила будущим. Сегодня все изменилось с точностью до наоборот: будущее будет руководить всем.

Когда-то я работал учителем и посещал конференции университетских профессоров. Все, что волновало их тогда, – то, как создать дисциплину и вызвать уважение. Студенты отбились от рук, никакой дисциплины, никакого уважения. Я был единственным исключением. В итоге, они перестали приглашать меня на свои конференции, потому что я говорил им, что вся ответственность лежит на них.

В прошлом считалось нормальным, если дети сочетались браком, не достигнув и десяти лет. Иногда их женили, когда они находились еще в утробе матери. К примеру, два друга, жены которых были беременны, частенько договаривались о свадьбе будущих детей: «Если у одного из нас родится мальчик, а у другого – девочка, то сыграем свадьбу, обещай мне». Вопрос о том, чтобы спросить собственных детей, даже не поднимался. Они же еще даже не родились. Родители даже не были уверены, что все получится: возможно, оба ребенка будут девочками, а возможно – мальчиками. Но если один – мальчик, а второй – девочка, то их судьба была предрешена.

И люди держали свое слово, свое обещание. Моя собственная мать вышла замуж, когда ей было семь лет. И ее родителям пришлось привязать девочку к колонне внутри дома, когда приближалась свадебная церемония, а в небе разрывались фейерверки. На входе гремела музыка и танцевали люди. Все веселье происходило на улице, и моя мать до сих пор вспоминает: «Я все никак не могла понять, почему мне не дали выйти на улицу. Почему именно меня оставили внутри дома, да еще и привязали!» Она не имела ни малейшего представления о том, что такое замужество. Она, как и любой другой ребенок, хотела увидеть всю ту красоту, что творилась за окнами, – целая деревня собралась в одном месте, а моя мама рыдала в этот момент, запертая дома.

Моему отцу было не больше десяти лет, и он так же, как и мать, не имел ни малейшего представления о том, что происходило вокруг. Я частенько спрашивал его потом:

– Что в твоей свадьбе понравилось тебе больше всего?

И он отвечал:

– Катание на лошадях.

Естественно, впервые его одели, как короля, повесили сбоку нож, и он сидел на лошади, когда все остальные ходили вокруг. Все это ему невероятно нравилось. Это было самое большое удовольствие, что он получил от свадьбы.

Вопрос о медовом месяце даже и не возникал. Куда можно было отправить десятилетнего мальчика и семилетнюю девочку на медовый месяц? В Индии его никогда не существовало, а в прошлом о нем и вовсе не могло быть и речи.

Когда моему отцу было десять, а матери – семь, бабушка по папиной линии умерла. После женитьбы – возможно, двумя или тремя годами позже – вся ответственность легла на мою маму, девятилетнего ребенка. Бабушка оставила двух маленьких дочерей и двух маленьких сыновей. Итак, вся ответственность за четырех детей легла на плечи девятилетней девочки и двенадцатилетнего мальчика.

Мой дед никогда не любил город, хоть и держал там свой магазин. Намного больше его привлекал деревенский пейзаж. У него была своя красивая лошадь. И когда его жена умерла, он обрел полную свободу. Вы не поверите, но в то время – а это было не так давно, – государство давало людям землю бесплатно. Ведь на такой большой земле жило так мало людей, способных обрабатывать ее.

Мой дед получил в свои владения пятьдесят акров земли от государства совершенно бесплатно. Ему нравилось жить в шестнадцати милях от города, где находился его магазин, который он передал в руки своим детям – моему двенадцатилетнему отцу и девятилетней матери. Ему нравилось заниматься садом, фермой, он любил жить на свежем воздухе. И ненавидел город.

Кто-нибудь вообще может предположить, что здесь есть место разрыву поколений? Мой отец никогда не имел той свободы, что есть сегодня у молодого поколения. В этом смысле он никогда не был молодым. До того, как он мог бы стать молодым, он был уже стар и заботился о своих младших братьях и сестрах, а также заведовал магазином. И к тому моменту, когда ему исполнилось двадцать, помимо организации свадеб своих сестер он занимался еще и свадьбами и образованием своих братьев.