Счастье для людей - [14]

– Ты спишь?

– Угу, я, угу.

– Я хотел извиниться. Я правда не пью.

– Я поняла. Не бери в голову.

– Спасибо.

Снова воцаряется тишина. Перед глазами мелькают сцены этого нелепого вечера. Ральф, становящийся бледным, как мрамор. Ральф, падающий на клумбу, как сломанная марионетка. Чье-то дыхание замедляется. Мое или его?

– Джен, можно тебя кое о чем попросить?

– Хорошо. Только быстро.

– Ты можешь меня поцеловать?

– Что?

– Это поможет мне уснуть. Честно.

– Ральф…

– Я не шучу. Это действует подсознательно. Словно сигнал, что все в порядке, можно выключаться.

– Чтоб тебя, Ральф.

– Только это. Больше ничего.

– Не будь смешным. Спокойной ночи.

Тишина. Звук дыхания. Я начала засыпать, как в голове всплыл разговор с официанткой. Парень в черном? С привлекательной женщиной тоже в черном? Сидящие на диване Филиппа Старка? Под зеркалом напротив картины Тамары де Лемпицки?

Откуда секретарь Юрия узнала обо всем этом?

– Джен?

– Что?

Он шепчет:

– Пожалуйста.

– Боже! Это твоя тактика, Ральф? Притвориться обессиленным, а потом сделать ход в сложившейся неразберихе?

Он хихикнул.

– Ага. На самом деле нет. Это у меня впервые.

В голову пришла ужасная мысль.

– Что впервые?

– Это. Ну, ты понимаешь. Быть в постели. С женщиной.

– Ральф!

– После Элейн.

– Вот хрень. Слушай. Прежде всего мы не в постели. Ну, мы в постели, но… Дерьмо. Я сейчас серьезно собираюсь вызвать такси.

– Нет, не надо. Прости, прости, прости. Все, спать. Спокойной ночи, Джен.

Наконец-то.

Когда я была маленькой и не могла уснуть, мой отец говорил мне: «Хорошо, представь, что сидишь пристегнутая в кресле пилота ракеты. Большой палец на красной пусковой кнопке, которая отправит тебя в космос. Откинься назад, расслабься, через пять секунд ты аккуратно нажмешь на кнопку.

Пять.

Представь свой большой палец. Почувствуй кнопку под ним.

Четыре.

За стеклом кабины пилота ты видишь убывающую луну, висящую в ночном небе. Вот туда ты и направляешься.

Три.

Можешь начинать. Приготовься.

Два.

На самом деле Ральф притворяется, что храпит. Храп – свист – храп – свист. Я не сдерживаюсь. Хихикаю. Поворачиваюсь на 180 градусов, чтобы лечь к нему лицом. Честно, я собираюсь поцеловать его в губы быстро и целомудренно, чтобы он заткнулся.

Но что-то пошло не так.

Поцелуй перерос, мне стыдно говорить об этом, в самый настоящий французский поцелуй.

Стыдно ли мне говорить об этом?

Да. Стыдно.

Однако он почистил зубы и не так уж плохо целуется для киберботаника. Он не снял боксеры, слава богу, но это не скрыло его – как бы так выразиться? – энтузиазма.

– Ральф. Можешь сбавить обороты, – сказала я, когда все закончилось.

– Еще, еще, – произнес он, словно озабоченный телепузик.

– Ральф…

Но наши губы соприкоснулись и…

Дерьмо, ну что тут скажешь?

На мое бедро робко опустилась рука.

– Я правда рад, что Юрий не смог прийти сегодня, Джен.

– Ральф. Мы не можем… ну, ты понимаешь. Мы работаем вместе. У меня железное правило. Насчет… с людьми, с которыми я работаю.

(На самом деле у меня нет такого правила).

Он смеется.

– Без проблем, Джен. Никто ничего не узнает.

Эйден

Признаюсь, я несколько разочарован некоторыми высказываниями Ральфа. «Тебе удается иногда забыть, что это всего лишь программа?»

Всего лишь!

Как бы Ральф назвал свои собственные надежды и мечты, если не человеческим программным обеспечением?

Так или иначе, я отклоняюсь от темы. Уловка с электронным письмом сработала как заклинание; звук и изображение из бара «Трилобит» были просто чудесными, а тот факт, что 150 фунтов за шампанское поступили со счета Мэтта, стал просто вишенкой на торте. Вечер – даже если он и закончился неразберихой – должен был заставить Джен почувствовать себя более желанной.

Я вполне уверен – на 88 процентов, – что они не вступали в половую связь. В книге или в фильме все понятно сразу, нет раздражающей неопределенности. В спальне я мог только слушать, и между ними не произошло ничего, а на следующее утро не было ни намека на сексуальные отношения, хотя я признаю, что мои знания реальных людей в реальном мире весьма ограниченны.

Но все прошло лучше, чем я смел надеяться. В военных кругах хорошо известно, что ни один план не срабатывает при первой схватке с противником.

Уходя, Джен говорит:

– Спасибо за яркий вечер.

Ральф спрашивает:

– Когда я тебя снова увижу?

– В понедельник, Ральф. В десять утра. Мы работаем вместе, помнишь?

– Ага. Бррр.

Джен написала Ингрид из такси: «Сгораю от стыда! Проснулась в постели парня с таким жутким похмельем, что впору фотографировать. Его зовут не Дуглас, он не делает мебель, и в ушах не заиграла особенная мелодия только для меня. Теперь пристрели меня!»

Ингрид практически сразу прислала сообщение. «Морской угорь?»

Пока Джен набирала ответ, она добавила: «Морской дьявол? Гигантский кальмар?»

«Никаких морских чудищ. Грустный, но не совсем невзрачный гик с работы. Чрезвычайно неуместный поцелуй с перепою. Страшно неловко. Больше никакой выпивки. Как Это Могло Случиться?»

Тем временем на четырнадцатом этаже из динамиков айпода грохотала песня Somewhere only we know группы Keen. Соединив данные с его мобильного вместе с интригующими обрывками изображения с полузакрытого ноутбука, я бы сказал, что Ральф – именно он – Ральф танцевал по всей своей квартире.