Счастье - [117]

Профессор взял Чо Гёнгу и Дин Юсона за руки и долго смотрел на них.

«Какие удивительные люди, — думал он. — Они же знали, что эксперимент может привести к самым плачевным последствиям, и тем не менее пошли на риск. Эти люди готовы поступиться собственным здоровьем во имя возвращения к жизни больных, подобных Хван Мусону. И для этого одного мужества мало, нужно еще высокое сознание, новое мировоззрение. Это люди коммунистического труда, они, как маяк, указывают путь в будущее. А я им только мешал…»

— Друзья, — растроганно сказал Хо Герим, — надо постараться избежать любых осложнений. Мы должны создать максимально благоприятные условия для приживления пересаженных тканей. Никаких операций! Никаких физических нагрузок! Наблюдение за вами буду осуществлять я сам. Мы просто обязаны добиться успеха, оправдать доверие партии.

— Спасибо, сонсэнним, — ласково сказал Чо Гёнгу, понимая душевное состояние профессора.

— Сонсэнним!.. — Дин Юсон тепло пожал профессору руку.

— Товарищ Чо Гёнгу, а ведь я на вас обижен, — сказал Рё Инчже. — Почему, начиная столь ответственный эксперимент, вы даже не сочли нужным поставить меня, вашего заместителя, в известность?

— Возможно, я не прав. Но и вы должны понять, что в эксперименте, который мы затеяли, не должны были принимать участие другие врачи, да и вряд ли это было нужно. Ведь верно? Не держите на нас обиды.

У нас есть еще много нерешенных проблем. Думаю, на вашу долю тоже кое-что останется.

Сорок дней прошло в напряженном ожидании. Дин Юсон с волнением ждал наступления этого дня. Процесс приживления пересаженной костной ткани прошел благополучно, и все показания, в том числе анализы крови, стабильно отражали нормальное течение процесса. Подтвердилось предположение молодого хирурга — пересадка живых костных тканей от донора не представляет опасности для жизни человека. И, убедившись в этих выводах, такие же операции сделали еще пятерым больным. Все больные чувствовали себя хорошо.

Об успехе эксперимента доложили на собрании врачей. Все с ликованием встретили это сообщение, и не только в отделении восстановительной хирургии, но и в клинике и в институте. Теперь каждый готов был отдать кусочек своей костной ткани, чтобы вылечить и Хван Мусона, и других инвалидов войны.

Эпилог

Прошел год. Снова наступила весна. Голубое небо излучало тепло. Торжествовала весна и на территории клиники. Лопались на клумбах цветочные бутоны, распускалась нежная зелень на плакучих ивах, зацвели бело-розовым цветом абрикосы, персики, вишни. Теплый ветер, будто ласкаясь, нежными волнами набегал на разукрашенные цветением деревья, и они покачивались, словно в замедленном танце… Над цветами уже порхали бабочки, жужжали шмели…

У главного выхода клиники собрались врачи, медсестры, сиделки, несколько ходячих больных. Ждали появления Хван Мусона — сегодня он выписывался из больницы.

Вскоре показался и он. Одетый в хорошо отглаженный темно-синий костюм, с белым цветком на лацкане пиджака, Хван Мусон вышел в сопровождении своей невесты, Дин Юсона и Сор Окчу, у которых сегодня должен был состояться брачный обряд. За ними шли Чо Гёнгу, Гу Бонхи, Мун Донъир, Хо Герим и Рё Инчже. С букетами цветов к Хван Мусону подбежали медсестры. Раздались аплодисменты. Хван Мусон прижал цветы к груди, его лицо светилось радостью. Уверенно ступая, он пошел по аллее. Снова раздались аплодисменты.

Дин Юсон подвел его к дорожке, посыпанной песком. Хорошо зная, что бывшие инвалиды любят смотреть на свои первые после выздоровления следы на земле, Дин Юсон еще вчера вместе с медсестрами натаскал на эту дорожку песку. Хван Мусон вопросительно посмотрел на врача.

— Ну, что остановился? Шагай, друг!

Хван Мусон пошел по дорожке, оставляя позади себя рельефные следы ног. Он сделал несколько шагов и обернулся. На дорожке четко виднелись две цепочки его следов, у него от радости даже закружилась голова — неужели это его следы? Ему показалось, что они стали увеличиваться в размере, словно он смотрел на них через увеличительное стекло.

После того как Хван Мусона ранило на реке Нактонган, он забыл, как выглядят следы от его ног. Последний раз он видел их восемь лет назад! И вот настал долгожданный миг, которого он так терпеливо ждал, — он нормально ходит. Он смотрел на дорожку и не обращал внимания, что по его лицу текут слезы. Неожиданно он упал на колени и раскинул руки, точно хотел собрать драгоценные для него отпечатки. Он плакал, но то были счастливые слезы, слезы благодарности тем, кто вернул ему здоровье: Дин Юсону, Чо Гёнгу, Сор Окчу…

— Товарищ Хван Мусон, перестаньте. Успокойтесь! — Чо Гёнгу похлопал вставшего с колен Хван Мусона по плечу.

Бывший воин вытер глаза и, еще не успокоившись окончательно, обнял Дин Юсона и стал его благодарить.

— Товарищ военврач! Товарищ Юсон, спасибо вам за все. Я, право, не заслужил такого внимания. Кто я такой, чтобы обо мне так заботились?..

И тут стало тихо, растроганные люди повлажневшими глазами смотрели на Хван Мусона и его невесту, на Сор Окчу и Дин Юсона.

Была какая-то торжественность в этой картине.

— Все хорошо, что хорошо кончается, товарищ Хван Мусон. Твердо ступайте по земле, живите на ней счастливо. Пусть ваша жизнь будет такой же прекрасной как этот цветущий сад. — И Дин Юсон обвел рукой вокруг.