Сцены из жизни за стеной - [15]

30 января 1945 года, во вторник, я должна была выбраться из окруженной русскими Гдыни на палубе пассажирского парохода «Вильгельм Густлоф» в Гамбург. А потом как-то переместиться в Англию. К нему. Судно должно было отправиться в восемь утра, но вышло из порта лишь около часа. Пять часов солдаты с автоматами наперевес не пускали на пароход «неподходящих» лиц. У меня, как у обычной полячки, не было никаких шансов. Тогда, на берегу, мне казалось, что я умерла…»

Вечером того же дня, в 21 час 08 минут, на высоте Устки из четырех выпущенных с советской подлодки С-13 торпед три попали в цель. Из более чем десяти с половиной тысяч человек на борту «Густлофа» спаслись лишь тысяча двести. В основном мужчины (в том числе капитан). Женщины и более пяти тысяч детей утонули или умерли от переохлаждения[6].

«Я вернулась в Торунь. Три года ждала письма, но оно так никогда и не пришло. Однажды, тоскуя по нему, я плакала на скамье в парке. В том самом, большом парке на Быдгощском предместье[7]. Мимо проходил твой отец. Он остановился, подсел ко мне и спросил, почему я плачу. Если бы я не плакала, — он сам потом мне сказал, — он бы ни за что не остановился…»

Безумства

В мае лишает себя жизни наибольшее число людей. Такова мировая статистика самоубийств. Большинство кончают с собой из-за любви. Точнее, из-за ее отсутствия. По крайней мере, так им кажется, когда они режут себе вены, прыгают с небоскребов, травятся психотропными средствами, смешанными с алкоголем, или бросаются под поезд. Личные дела самоубийц, собранные нью-йоркской полицией за сорок пять лет, недавно были переведены на электронные носители и выложены в ограниченном доступе в Интернете для исследований психологов, социологов и сексологов. Выяснилось, что более 89 процентов самоубийц не хотели больше жить, поскольку не чувствовали себя любимыми. Это следовало из их биографий, прощальных записок, показаний близких. А также из химического состава их мозга. Профессор Майкл Лейбовиц, нейробиолог из Нью-Йоркского государственного института психиатрии, с помощью жутковатого эксперимента определил уровень концентрации нейропередатчиков в мозговой ткани, извлеченной у самоубийц, тела которых не забрали родственники или друзья. Почти у всех был значительно снижен уровень нейропептидов, наличие которых связано с чувством любви.

В мае, как ни в каком другом месяце, люди становятся особенно похожи на морских коньков, ящериц, гремучих змей, лемуров, коал, пум, зебр, горилл и других животных. Запускается заложенная эволюцией и управляемая старыми, как мир, биологическими часами программа: самцы начинают искать партнерш, наиболее способных к размножению (наиважнейшим фактором является молодость), а самки — партнеров, способных обеспечить наилучшие шансы для выживания потенциального потомства. В этой схеме люди ведут себя точно так же, как ящерицы, лемуры и морские коньки, повторяя неизменную цепочку, которая включает в себя взгляд, прикосновения и в конце концов — соединение тел. Однако люди хотят прицепить к этой цепочке еще одно звено — любовь. Ни в одном другом месяце, свидетельствует статистика, не наблюдается такое число влюбленных, как в мае. В анкетах на вопрос о том, что они понимают под этим термином, люди чаще всего указывают безусловную зависимость своего самочувствия от присутствия вожделенной особы. Американский психолог Дороти Теннов, изучавшая влюбленные пары, классифицировала это состояние как патологический случай невроза навязчивых идей, усугубленный невротическими страхами, проявляющимися обычно в таких физиологических реакциях, как бледность, дрожь, учащенное сердцебиение, а также ощущение общей слабости. Большинство влюбленных 85 процентов времени днем и ночью думают об объекте своей страсти, при этом постоянно испытывая страх, что им откажут или проявят неблагосклонность, а также бессилие, вытекающее из убеждения, что любовь — это иррациональная сила, которую невозможно ни остановить, ни обуздать. Этому сопутствуют фантазии, свойственные людям, которые находятся под воздействием амфетамина или опиатов: идеализация на грани культа и ничем не обусловленная эйфория. Любопытно, отмечает Теннов, что секс при этом перестает иметь первостепенное значение: целых 95 процентов женщин и более 91 процента мужчин в этом состоянии отрицают, что «в любви самое важное — секс».

Интересно, что такая поведенческая схема характерна для всех культур. Даже для тех, в которых понятия «любовь» не существует. Женщины и мужчины из африканского племени тив, которому вообще незнакомо слово «любовь» (состояние влюбленности именуется у них [sic!] «безумием»), описывают свои переживания, связанные с влюбленностью, точно так же, как европейцы и американцы. Антропологи Уильям Янковяк и Эдвард Фишер проводили в девяностые годы двадцатого века широкомасштабные исследования в 168 общественных группах от Гренландии до Полинезии. Они заявили без тени сомнения, что так называемая романтическая любовь (даже если она вовсе не определяется этим термином) известна во всех изученных ими культурах и характеризуется одинаковой манерой поведения. Стало быть, это не приобретенное свойство культуры. Любовь — универсальная человеческая черта, и она должна иметь свое биологическое, а также (био)химическое обоснование. И конечно, она его имеет.