Сцены из провинциальной жизни - [52]

Начинает накрапывать. Дело сделано, они могут идти, могут вернуться к собственной жизни.

По дороге к воротам он проходит мимо старых и новых могил вслед за матерью и ее кузеном, сыном Альберта, которые тихо беседуют. У них одинаковая неторопливая походка. Они одинаково поднимают ноги и тяжело их ставят, сначала левую, затем правую, как крестьяне в башмаках на деревянной подошве. Дю Бьель из Померании — крестьяне из сельской местности, слишком медлительные и тяжелые для города, они там не на месте.

Он думает о тете Энни, которую они оставили под дождем, в богом забытом Вольтемаде, думает о длинных черных когтях, которые остригла ей медсестра в больнице и которые никто больше не будет стричь.

— Ты слишком много знаешь, — как-то раз сказала ему тетя Энни. Хотя ее губы растянулись в улыбке, она в то же время качала головой. — Такой маленький — и так много знаешь. Как же ты собираешься удержать все это в голове? — И она наклонилась и постучала по его черепу костлявым пальцем.

Этот мальчик особенный, сказала тетя Энни его матери, а мать, в свою очередь, передала ему. Но что в нем такого особенного? Никто никогда не говорит.

Они дошли до ворот. Дождь усилился. Им придется тащиться под дождем на станцию Вольтемаде, к поезду до Солт-Ривер, затем пересесть на поезд до Пламстеда.

Мимо проезжает катафалк. Мать протягивает руку, останавливая его, заговаривает с содержателем похоронного бюро.

— Они подбросят нас до города, — говорит она.

Таким образом, ему приходится залезть в катафалк и сидеть, втиснувшись между матерью и содержателем похоронного бюро, степенно проезжая по Воортреккер-роуд. Он ненавидит ее за это и надеется, что его не увидит никто из школы.

— Эта леди, наверно, была школьной учительницей, — говорит содержатель похоронного бюро. У него шотландский акцент. Что может знать этот эмигрант о Южной Африке, о таких людях, как тетя Энни?

Он никогда не видел более волосатого человека. Пучки серых волос вылезают из ноздрей, из-под накрахмаленных манжет.

— Да, — отвечает мать. — Она преподавала более сорока лет.

— В таком случае она оставила после себя что-то хорошее, — говорит содержатель похоронного бюро. — Благородная профессия — преподаватель.

— Что стало с книгами тети Энни? — спрашивает он маму позже, когда они снова одни. Он говорит «книги», но имеет в виду многочисленные экземпляры одной книги, «Ewige Genesing».

Мать не знает или не хочет говорить. За все то время, что прошло с тех пор, как тетю Энни увезли из квартиры, где она сломала шейку бедра, в больницу, затем в дом престарелых в Стикланд и, наконец, на участок кладбища № 3 в Вольтемаде, никто не подумал о книгах — вероятно, кроме самой тети Энни, — о книгах, которые никто никогда не будет читать, а теперь тетя Энни лежит под дождем, ожидая, пока у кого-нибудь найдется время ее похоронить. Он должен думать обо всем один. Как он удержит все это в голове — все книги, всех людей, все истории? А если их не будет помнить он, то кто же тогда?

ЮНОСТЬ

Wer den Dichter will verstehen

Mus in Dichters Lande gehen.

Goethe[22]

1

Он живет в однокомнатной квартире возле железнодорожной станции Маубрей, за которую платит одиннадцать гиней в месяц. В последний рабочий день каждого месяца он едет на поезде в город, на Луп-стрит, где у агентства недвижимости А.& В. Levy имеется крошечный офис и медная табличка. Он вручает мистеру Б. Леви, младшему из братьев Леви, конверт с платой за квартиру. Мистер Леви вытряхивает деньги на свой заваленный бумагами стол и пересчитывает. Пыхтя и потея, выписывает квитанцию.

— Voila, молодой человек! — говорит он и передает ее размашистым жестом.

Он старается никогда не запаздывать с арендной платой, потому что поселился в этой квартире обманным путем. Когда он подписал договор об аренде и внес задаток агентству А.& В. Levy, то указал в качестве рода занятий не «студент», а «помощник библиотекаря» и университетскую библиотеку — как рабочий адрес.

Это не ложь — не совсем ложь. С понедельника по пятницу он дежурит в читальном зале в вечерние часы. Постоянные библиотекари, по большей части женщины, предпочитают не выполнять эту работу, потому что кампус на склоне горы — слишком мрачное и пустынное место ночью. Даже у него пробегает по спине холодок, когда он отпирает дверь черного хода и на ощупь движется по коридору в кромешной тьме к главному выключателю. Какой-нибудь преступник легко мог бы спрятаться за стеллажами, когда в пять часов вечера библиотекари расходятся по домам, затем с целью грабежа обыскать пустое помещение и подстеречь в темноте помощника, чтобы отобрать у него ключи.

Немногие студенты пользуются библиотекой вечером, да и мало кто знает, что она снова открывается в позднее время. Поэтому у него мало работы. Десять шиллингов, которые он зарабатывает за вечер, — легкие деньги.

Иногда он воображает красивую девушку в белом платье, которая заходит в читальный зал и с рассеянным видом задерживается после закрытия библиотеки, воображает, как раскрывает перед ней тайны переплетной мастерской и комнаты, где составляются каталоги, потом выходит вместе с ней в звездную ночь. Эти мечты никогда не сбываются.