Сценарий Анжелы - [23]

Впереди замаячил свет.

Это мираж, подумала Анжела, отворачиваясь от слепящего сияния, очередной обман. Нет тут ничего. Она побрела назад, наталкиваясь на стены, напоминающие грот, но всё-таки не выдержала и оглянулась. Свет остался на месте. Он исходил из электрического фонаря, который висел над толстой деревянной дверью. Она пошла к свету, вытянув руки вперёд, как слепая. Ещё шаг – и свет растворится крупицами тьмы. Она ждала. Свет расширялся, становился ярче. Анжела уже могла видеть трещины на запыленной поверхности лампы.

Она коснулась шершавой поверхности двери. Совсем как настоящая. За дверью что-то гудело… будто работает какой-то большой механический агрегат, поднимающий и опускающий тяжёлые чугунные гири. Анжела прильнула ухом к двери, пытаясь понять, что это. Звук не нравился ей, скрёб по обнажённым нервам. Что-то плохое…

Лампа мигнула. Когда Анжела посмотрела на неё, она мигнула ещё три раза с явным нетерпением. Заходи. Я не буду вечно тут светить, пока ты топчешься у входа. Ей вдруг захотелось сжать этот горячий источник лживого света в кулак и с хрустом раздавить, прожигая ладонь.

– Все вы заодно, – сказала она с горечью. – Все вы хотите, чтобы мне было плохо… разве не так?

Лампа взорвалась. Анжела вскрикнула и успела поднести руку к лицу, чтобы защититься от града взбесившихся осколков. Несколько частиц стекла больно впились в щёку. Крови не было – осколки были слишком мелкими, но ей показалось, будто в неё выстрелили из ружья. Она принялась с остервенением растирать щёку, чтобы извлечь застрявшие осколки. Вот теперь кровь появилась – она шла мелкими густыми каплями, которые тут же размазывались по всему лицу. В мгновенной темноте забрезжили зелёные электрические разряды на патроне от лампы – как бестелесные духи, посланцы близкой смерти. Забыв о боли, Анжела в панике схватилась за ручку двери и потянула к себе. Дверь открывалась нарочито медленно, с грозной торжественностью. Рдяный жаркий свет сиял за ней, заливая тесную закрытую комнату. Анжела увидела картонные ящики, скученные в углу, и простой цветной телевизор на деревянной тумбочке ручной работы. На стенах комнаты были круглые отверстия, по которым с механическим гулом сновали взад-вперёд металлические поршни странной формы. В комнате стояла невыносимая жара.

Не отрывая взгляда от тумбочки с телевизором, Анжела прошла к середине комнаты. Эта тумбочка… Этот телевизор… Их не могло здесь быть. Они стояли в гостиной её дома – прямо напротив дивана, где вчера вечером она боролась со сном, ожидая отца. Она смотрела викторину «Риск» – ответы на любые вопросы. Старый кинескоп, грозящий вот-вот перегореть, покрывал изображение бурей помех. Теперь телевизор смотрел на Анжелу серым бельмом мёртвого экрана, не желая ответить ни на один из вопросов.

Только приблизившись на расстояние фута к тумбочке, Анжела увидела, что на её поверхности и на экране телевизора осели красные следы пальцев. Пальцев, вымазанных в крови… И в самой середине вороха кровавых отпечатков лежала записка, простая и обыденная. Кровь проступала сквозь бумагу, делая синие чернила чёрными. Анжела так не осмелилась притронуться к ней – просто наклонилась, перебарывая тошноту, и прочитала:

Ты опоздала. Он уже здесь.

– Нет, – прошептала она, закрывая ладонью страшные слова. Но сухая строчка проступала сквозь пальцы, и неизбежный жестокий смысл заполнял комнатушку, как волна весеннего паводка. – Нет, нет, нет!

Это ложь…

За дверью раздались тяжёлые, беспорядочные шаги. Шаги мертвецки пьяного человека, поднимающегося по лестнице. Томас Ороско возвращался с ночной попойки.

– Мама! – закричала Анжела, прижимаясь к стене. – Мама, где ты?! Он здесь… Мама! Рон!

Никто не отозвался, а шаги становились всё громче, и наконец на той стороне двери заскрежетал вставляемый в замочную скважину ключ. Звук показался Анжеле оглушительным. Поршни невозмутимо повторяли ритмичные, неживые движения. Ненастоящий, чересчур яркий свет подрагивал в адской жаре. Анжела судорожно посмотрела на свою правую руку в безумной надежде. Но ножа в руке не было. Его отобрал Джеймс. Анжела была совершенно беззащитна перед чудовищем, которым пришёл за ней. Пришёл, чтобы вернуть и больше никогда не отпускать.

Замок щёлкнул. Дверь начала открываться, и Анжела увидела в расширяющейся щели злорадные сполохи огня.

– Я ухожу, отец.

Сказав всё, на что была способна, Анжела вернулась в спальню. Голова гудела от перевозбуждения; ей казалось, что у неё вот-вот откажет сердце, или, на худой конец, случится инсульт. Двенадцать лет молчания кончились. Потрясение от случившегося было слишком велико. Ей одновременно хотелось смеяться и плакать. Она уходит. Уходит, и отец ничего не сможет с этим сделать. Наверное, это и есть счастье, подумала она, лихорадочно бросая в чемодан всё, что попадалось под руку.

Но когда грузная фигура отца появилась в дверях спальни, заслоняя такую близкую свободу, Анжела поняла, что ещё ничего не кончено.

– Никуда ты не уйдёшь, – заявил отец, тяжело дыша. От хмельных паров не осталось и следа. Он был совершенно трезв и смотрел на неё налитыми кровью свиными глазами, не обещавшими ничего хорошего.