Сценарист. Выпуск 5 - [93]

МИЛОРАДОВИЧ: Прикажи подать мне хлеба…

ГЛИНКА: Так нету, ваше высокопревосходительство.

МИЛОРАДОВИЧ: Ну, тогда чаю…

ГЛИНКА: Кончился, Михаил Андреевич.

Пауза.

МИЛОРАДОВИЧ: Значит, бурку.

Милорадович с лошадью уходят от толпы греющихся вокруг костра людей. Глинка смотрит ему вслед.

ИНТ. ИЗБА — НОЧЬ

На походной кровати у двери, завернувшись в бурку, спит Милорадович. Слышно его спокойное дыхание.

На другой походной кровати, у стены, лежит Глинка. Он переворачивается на спину — его глаза открыты. В животе у него бурчит.

За стеной глухо кудахчут куры. Глинка поворачивает голову на звук. Слушает. Потом смотрит на Милорадовича — тот спит.

Глинка осторожно встает, находит ножны, достает кинжал и крадется туда, где лежит Милорадович.

Затаив дыхание, Глинка обходит Милорадовича и крадется вдоль стены к двери. Проходит морозное окно.

В тот момент, когда лицо Глинки равняется с окном, с другой стороны стекла проступает призрачное худое лицо. Тусклые глаза смотрят через стекло прямо на Глинку.

Глинка смотрит на лицо за стеклом, его глаза расширяются. Внезапно на стекле с другой стороны появляются призрачные белые ладони. Худые пальцы царапают стекло. Глинка отшатывается, роняет кинжал; он падает с громким металлическим стуком. Милорадович открывает глаза.

Глинка показывает на окно, раскрывает рот, не в силах произнести ни слова.

НАТ. КРЫЛЬЦО — НОЧЬ

На крыльце стоит Милорадович в бурке, накинутой на рубашку, и наспех одетый Глинка с саблей в руке. Они смотрят на площадку перед крыльцом.

Площадка вся заполнена людьми — это худые бледные мужчины в лохмотьях, накрученных на французскую военную форму. Они вооружены — штыки, ружья, сабли. Впереди стоит обладатель того самого лица, которое Глинка видел в окне — доктор БАРТЕЛЕМИ (46), высокий худой мужчина, заросший, с длинными неопрятными волосами.

ДОКТОР БАРТЕЛЕМИ (по-французски): Нам сказали, здесь можно сдаться и получить… похлебку.

Милорадович смотрит на Бартелеми. Тот пытается сохранить достоинство, кутаясь в свои лохмотья. Вокруг шеи у него повязаны три шелковые шали — грязные и порванные, но когда-то яркие: синяя, зеленая и белая.

МИЛОРАДОВИЧ (по-русски, Глинке): Накормить. И… прикажи дать каждому червонец…

ГЛИНКА: Ваше высокопревосходительство!..

МИЛОРАДОВИЧ: …из моих личных денег.

Глинка смотрит на него.

МИЛОРАДОВИЧ (на плохом французском): Сколько вас?

Бартелеми смотрит на него непонимающе. Глинка смотрит на Бартелеми.

ГЛИНКА (по-французски): Сколько вас?

Бартелеми оглядывается. Площадка вся заполнена людьми, они стоят в промежутках между домами: повсюду бледные, измученные лица.

ИНТ. ОРАНЖЕРЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРЦА — ДЕНЬ

Повсюду в кадках — ярко-зеленые экзотические растения с большими яркими цветами. Они расставлены в причудливом порядке, образуя изысканный тропический пейзаж. Тяжелые цветы на тонких стеблях свисают в проходах.

Между кадками, заложив руки за спину, неторопливо идет Александр в халате, наброшенном на рубашку. Он рассматривает растения, иногда нюхает цветы.

За ним идет Аракчеев с бумагами. Он уворачивается от покачивающихся над проходом ярких цветов, раздраженно отталкивает широкие пальмовые листья от своего лица. Читает.

АРАКЧЕЕВ: Из Калужской губернии сто тысяч четвертей хлеба, крупы и овса, сто тысяч пудов солонины. Надобно двинуть к армии запасы из Трубчевска и Пскова.

Александр трогает белую лилию, растущую в кадке, кивает. Аракчеев смотрит на него мельком, снова утыкается в бумаги.

АРАКЧЕЕВ: Из Орловской губернии… сто тысяч полушубков, 100 тысяч пар сапог и прочее зимнее обмундирование только нынче поступило…

Александр недоуменно оборачивается.

АРАКЧЕЕВ: Торговцы подняли цены втрое против мирного времени.

Пауза.

АРАКЧЕЕВ: Расходы на снабжение армии еще и оттого велики, что приходится кормить пленных. Думаю, ваше величество… нужна военная реформа.

Александр рассматривает небольшую изящную пальму в кадке. Улыбается.

АЛЕКСАНДР: Много ли… пленных?

Пауза.

АРАКЧЕЕВ: Генерал Милорадович намедни захватил три тысячи человек, в том числе офицеров пятьсот и двести пушек.

Александр улыбается.

АЛЕКСАНДР: Представь его к Святому Владимиру 1-й степени… да распорядись выдать тысячу рублей.

Пауза.

АРАКЧЕЕВ: Казна ослаблена войной… государь.

Александр склоняется над очередным цветком.

Пауза.

АЛЕКСАНДР: Тогда… к Святому Владимиру 1-й степени.

Пауза.

Александр легонько трогает пальцами нежные розовые фигурные лепестки.

АРАКЧЕЕВ: Бонапарт… снова направил послов к Кутузову.

Александр замирает над цветком.

Пауза.

АЛЕКСАНДР (громче, чем нужно): Народ… не допустит мира! Никогда.

АРАКЧЕЕВ (с нажимом): Предрассудок народный… можно искоренить.

Рука Александра сминает розовые лепестки, разжимается. Сломанные лепестки опадают на доски настила. Александр смотрит на них, потом оборачивается, улыбается.

АЛЕКСАНДР: О нет, у нас народ страшен. Он в ту же минуту убьет всякого, кто вздумает говорить о мирных предложениях.

Александр идет дальше. Аракчеев идет за ним, наступая сапогами на лепестки.

ТИТР: Париж, 1814 год.

НАТ. ДОРОГА К ЛУВРУ — ДЕНЬ

В воздух взлетают облака розовых и белых лепестков — и опадают на голову и плечи Александра: он в парадном одеянии на белой лошади едет к Лувру. За ним — Константин, Аракчеев и свита в парадных мундирах и орденах, генералы (в том числе — Милорадович в парадном мундире), роскошный кортеж. Следом идут парадным строем русские полки.