Сценарист. Выпуск 5 - [83]

Милорадович срывает с глаз повязку, вскакивает. Подбегает к Захару, обнимает его, звонко целует.

Потом подбегает к окну, распахивает шторы. Комнату заливает солнечный свет.

МИЛОРАДОВИЧ (с восторгом): Мон дьё!..

Бросается прочь из кабинета. Захар бежит за ним.

ГОЛОС МИЛОРАДОВИЧА: Резервы посадить на подводы! Скорейшим маршем… Государь под Смоленском!..

Тимофеев смотрит на дверь — она медленно закрывается. Лицо его совершенно невозмутимо, только слегка дергается правый глаз.

НАТ. ДОРОГА ПОД СМОЛЕНСКОМ — ДЕНЬ

Тяжелое колесо от телеги катится по пыльной дороге. За колесом медленно, спотыкаясь, бредут ноги в лаптях, сапогах, женских ботиках. За кадром — женский плач, причитания, иногда стоны.

Вся дорога занята вереницей подвод, на которых вповалку лежат раненные. Между подводами бредет бесконечная река горожан и крестьян с узлами и тюками — беженцы.

Вместе с беженцами идут солдаты и офицеры русской армии — все в копоти, растерянные, но старающиеся сохранить строй. Они отступают.

Вдалеке, на холме на берегу реки поднимается гигантское зарево — горит Смоленск.

Против движения людского потока и солдат по дороге пробивается Милорадович на лошади. Лошадь храпит, пугаясь стонущих на подводах раненных, Милорадович ее резко осаживает, продвигается дальше. Что-то спрашивает у бредущих вокруг крестьян (слов не слышно), они пожимают плечами. Иногда показывают назад, на зарево Смоленска. Милорадович продвигается дальше.

На одной из подвод сидит, свесив ноги, молоденький РЕКРУТ (18). Голова его обвязана грязным бинтом, сквозь который выступила кровь. На плечи его криво наброшена шинель. Он скрючился, обнимая свою правую руку: из-под шинели видно забинтованное плечо. Рекрут раскачивается всем телом в такт толчкам подводы и что-то шепчет, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами. В его зрачках отражается пожар Смоленска.

Рядом с ним шагает КРЕСТЬЯНИН (34) с узлом, в обгоревших лохмотьях. Он идет прыгающей дерганной походкой, стараясь заглянуть в лицо рекруту на подводе.

КРЕСТЬЯНИН: Слышь, служивый…

Рекрут раскачивается и шепчет.

КРЕСТЬЯНИН: У тебя орден есть?

Рекрут шепчет.

КРЕСТЬЯНИН: Солдатский Егорий… сказывают, святой оберег. Огонь его не берет…

Рекрут раскачивается и шепчет.

КРЕСТЬЯНИН: А коли ты крепостной, так с Егорием вольную дают… Али брешут? А?

Крестьянин подпрыгивает, пытаясь заглянуть рекруту в лицо, хватается за рукав его шинели.

Шинель сползает и падает на дорогу. Крестьянин останавливается как вкопанный и смотрит, как удаляется и теряется в толпе подвода, на которой сидит рекрут.

Рекрут раскачивается и шепчет. Левой рукой он обнимает пустое пространство в районе своего живота: правой руки у него нет от плеча, только неловко торчит культя, обмотанная окровавленным бинтом.

ГОЛОС МИЛОРАДОВИЧА (за кадром): Не из Сутоки?.. Поместье Глинков… Из Сутоки? Нет?..

Крестьянин поднимает голову. Над ним возвышается Милорадович верхом на лошади.

МИЛОРАДОВИЧ: Село Сутоки знаешь? Там поместье…

Лицо крестьянина озаряется улыбкой.

КРЕСТЬЯНИН: Глинки, Николая Ильича, да сынков… Сергея Николаича, Федора Николаича…

МИЛОРАДОВИЧ: Ну?..

КРЕСТЬЯНИН: Так сгорело же у нас все… Вот…

Крестьянин поднимает узел. Милорадович меняется в лице.

Новая толпа беженцев увлекает крестьянина за собой, отделяя его от Милорадовича. Милорадович дергает повод, пытаясь догнать крестьянина, но лошадь застревает между толкающимися людьми.

МИЛОРАДОВИЧ (кричит): А господа?.. Господа?..

Крестьянин поднимает над головой свой узел. Его толкают, он опускает узел и теряется в толпе. Милорадович смотрит ему вслед.

ИНТ. ШТАБНАЯ ИЗБА — ВЕЧЕР

В тесной клетушке за маленьким столом сидит Кутузов. Перед ним с краю стола — чугунок вареной картошки, помидоры, огурцы, хлеб. Он ест.

Тут же на столе разложены карты. Вокруг стола толкутся, едва помещаясь, генералы русской армии, в том числе БАРКЛАЙ (51) и БАГРАТИОН (47). Напротив Кутузова стоит Милорадович.

КУТУЗОВ (жуя): Молодец, Михайло Андреич. Воистину… крылатый генерал. В четыре дня поспеть!..

МИЛОРАДОВИЧ: Я опоздал.

КУТУЗОВ: К этому?..

Показывает надкусанным огурцом на карту, где отмечен Смоленск.

КУТУЗОВ: Этого мы еще все… наглядимся.

БАГРАТИОН: Ваше сиятельство, со свежими частями генерала Милорадовича мы можем перейти в наступление и отбить Смоленск…

КУТУЗОВ: Видишь, голубчик… Спас ты нас всех. Государь…

Милорадович вздрагивает и смотрит на Кутузова.

МИЛОРАДОВИЧ: Государь при армии?

КУТУЗОВ: …тебя не забудет.

БАРКЛАЙ (Милорадовичу, тихо): Государь уехал в Можайск третьего дня.

КУТУЗОВ: А нам теперь под прикрытием твоих орлов спокойнее… отступать.

Возмущенные возгласы среди генералов.

БАГРАТИОН: Пока жив хоть один солдат, я не отдам приказа…

КУТУЗОВ (повышая голос): До самого Можайска!

Смотрит на Милорадовича, который единственный среди генералов молчит.

КУТУЗОВ: Что скажешь, голубчик Михайло Андреич? Отдашь сей приказ? Или, как Петр Иванович, головы солдатские под Смоленском сложить хочешь?

В избе повисает тишина. Милорадович смотрит на Кутузова. Все генералы смотрят на Милорадовича.

Милорадович поворачивается — и встречается взглядом с ненавидящим взглядом Багратиона.