Сценарист. Выпуск 5 - [13]

70. Утром Дима ковылял впереди с картами и с Лёшиным компасом. Лёша-Ксения плелась сзади и напевала про себя. Моросил дождь.

ЛЁША-КСЕНИЯ (тихо напивая): Мана-манна-ох-маннна-охи! Хихи-хи-хи-хихи-хиппиня! Пинь-пинь-пинь-зинь-тинь-перевинь! Пере-кон, пере-лон, пере-вжик-перелук-перелю! Лю-лю-лю! Люб-ла-ла-лака, люблак-а-люблак!… Ла-лас-лас-ласооня-оооо-коласоня…

Начался ливень. Дима увидев, что карта промокает, содрал с себя номер, достал его из пакета, и сложил в него карту, а номер выбросил. Тот остался валяться в траве.

71. Лёша-Ксения, промокшая с ног до головы, зашла за невысокий куст, сняла штаны и села на корточки. Справа раздался шорох. Лёша-Ксения повернула голову. На неё сверху вниз смотрел седой человек в камуфляже и кепке.

72. Дом егеря был серый, из деревянных досок. В комнате стояло старое, с многочисленными чёрными пятнами зеркало, неожиданно большого размера, почти в полный рост. Рядом — на тумбе стоял ламповый телевизор, в котором отражалось окно, а в нём, в свою очередь, торчал двор с невысоким, редким забором. Во дворе — ворота, низкая лавочка, куцая грядка, и верёвка — на которой сохла одежда Лёши и Димы.

Тут в телевизоре отразился мини-автобус, въехавший через ворота во двор. Из мини-автобуса выбрался лысеющий мужик лет 37 в беговых лосинах и куртке сверху, потом парень лет 25 с соломенными дредами и ярко-зелёном спортивном костюме, и женщина лет 40 в красной куртке. Женщина первой вбежала в дом. В соседней комнате раздались возгласы, женский плач, Димин бубнёж. Мама Димы крепко-крепко обнимала его, уткнувшись ему в плечо, гладила по голове резкими движениями. Он выглядел ёще младше, потому что был одет в егерскую куртку и брезентовые брюки не по размеру. Рядом топтались тренер и его помощник.

ТРЕНЕР: 32 километра от трассы, 10 от карты…

ПОМОЩНИК: Надо будет, блин, маршрут составить.

Дима попытался отстраниться от матери.

ДИМА: Мам, ну никто ж не умер…

Зашёл егерь в рубашке. Показал Диме его бумажный номер.

ЕГЕРЬ: Нужен?

Дима помотал головой. Егерь вышел во двор, сел на скамейку, разорвал его надвое, свернул номер трубочкой и засыпал в него табак.

В старом, с чёрными пятнами зеркале, отражалась женская фигура в длинном ситцевом, с большими жёлтыми цветами платье — с короткими рукавами — любимое платье покойной егерьской жены. Ксения смотрела на своё отражение в зеркале, трогала руками своё лицо, свои плечи, локти, груди, живот, пах…. — как будто знакомилась с собой заново.

                               КОНЕЦ

Июль — сентябрь 2014, Москва

В сценарии использованы:

1. Сказка Алексея Ремизова «Ночь тёмная».

2. Рассказ Андрея Платонова «Семён».

3. Письмо Андрея Платонова жене Марии Кашинцевой, Воронеж, 1921 год.

4. Песня Курта Кобейна «Feels like teen spirit».

Гостья

Аня Рубцова

1. НАТ. ОЗЕРО. ДЕНЬ.

По озеру к острову-кладбищу плывет моторка. В моторке лежит гроб. Вокруг сидят деревенские — видны только их ноги. Почти все обуты в резиновые сапоги, забрызганные грязью, только у одной женщины на ногах — чистые черные лаковые туфли. Вдали, на другом берегу, играет гармонь, поет мужской голос — дед Илья (за кадром).

ДЕД ИЛЬЯ (фальшиво, нетрезвым голосом):

Плыл по городу запах сирени,

До чего ж ты была красива,

Я твои целовал колени,

И судьбе говорил спасибо!

Гроб трясется, его придерживает рукой ВОЛОДЯ (48) — небритый, одетый в телогрейку мужик с грустными глазами, явно пьющий. По виду Володи сложно понять, сколько ему лет — то ли сорок с небольшим, то ли уже за пятьдесят.

Лодка приближается к острову — деревенскому кладбищу. На острове — разрушенная церковь с куполом без креста, очертания могильных крестов. Песня обрывается, женские голоса (за кадром) начинают ругать гармониста, но что они говорят, уже не разобрать.

2. НАТ. ОСТРОВ. КЛАДБИЩЕ. МОГИЛА НАТАЛЬИ. ДЕНЬ.

Накрапывает дождь. На влажной земле вокруг свежей могилы — следы от сапог и каблуков. Около могилы лежит деревянный крест, на нем табличка с именем «Наталья Соколова. Помним, скорбим», и датой смерти. Рядом лежит пластмассовый венок «От любящей сестры». Володя, один, заканчивает закапывать могилу. С трудом поднимает тяжелый крест, поскальзывается, вместе с крестом падает в грязь. Володя, перепачканный в грязи, встает, поднимает крест, устанавливает на могиле.

3. НАТ. ДЕРЕВНЯ. УЛИЦА. У ДОМА ТАТЬЯНЫ. ДЕНЬ.

Ливень. Из дома Татьяны доносятся голоса, в окнах горит свет. Дом Татьяны разделен на две части. Большая, ухоженная часть — Татьянина. Вторая — пристройка, в два раза меньше, с облупившейся краской и наполовину заколоченным окном — Татьяниной сестры Натальи, теперь покойной, и ее гражданского мужа Володи.

4. ИНТ. ДЕРЕВНЯ. ДОМ ТАТЬЯНЫ. ДЕНЬ.

За окном идет дождь. В комнате, где поминают Наталью, накрыт стол. На столе стоит фотография с черной траурной лентой — большой портрет Натальи (45), в крупных золотых сережках. Рядом стоит рюмка водки, накрытая куском хлеба.

Гости — КОЛЬКА (30), МАРИНКА (25), ВОРОНЦОВ (37), ЖЕНА ВОРОНЦОВА (30), ПЕТРОВНА (65), ДЕД ИЛЬЯ (68) и другие ДЕРЕВЕНСКИЕ — сидят за столом, с поднятыми рюмками. Закуска на тарелках и самогон в бутылках уже заканчиваются. ТАТЬЯНА (50) — полная женщина с короткими бордовыми волосами, сильно залаченными, голубыми тенями на веках, и бордовой, в цвет волос, помадой — сидит во главе стола, на ногах у нее чистые черные лаковые туфли. Грязная обувь остальных гостей свалена в кучу у порога.