Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева - [4]
Надо отдать должное Звягинцеву – он умеет слышать. Умеет ждать. Позволяет «помучиться» от души, потрудиться вволю. Это крайне редкое свойство для кинорежиссёра. И это касается не только писательского труда. Все цеха, все Творцы наделены свободой творческого действия (в рамках замысла, конечно). В этом залог успешного движения, смысл соавторства, суть коллективной работы, без которой настоящего кино не бывает. Как сказал однажды Константин Лавроненко: «Вот оно, настоящее кино!»
Банально сравнивать режиссёра с дирижёром, а творческую группу с оркестром. Но не так банально, когда дирижёр, помимо прочего, ещё и композитор, ибо в этом случае он не только, что называется, одухотворяет партитуру новыми смыслами, но и практически воспроизводит себя. Я счастлив, мне повезло быть соавтором этой музыки, этой симфонии световых пятен, проецируемых на экран.
И хотя наши киносценарии не предназначены для чтения публикой, в их публикации, несомненно, есть толк.
Батуми, 2018
Предисловие издателя
Эффект наблюдателя
Текст сценария возвращает нас в то время, когда фильма ещё не было. Погружаясь в этот момент, хочется увидеть не только окончательную редакцию, которая легла в основу киноленты, но и как менялся этот текст, что думал режиссёр в начале пути, с чем соглашался, а что исправлял. Совместная работа сценариста и режиссёра всегда остаётся за кадром. А ведь эти моменты невероятно интересны.
Работая над книгой и размышляя над её композицией, мы поняли, что нам самим хочется увидеть, как рождались фильмы Звягинцева. Идея «заметок на полях» показалась удачной. Дело оставалось за малым – узнать, как же всё было. Мы могли попросить комментарии у Андрея и Олега. Но тогда на выходе получили бы воспоминания, идущие из дня сегодняшнего, и не факт, что точные – скорее интерпретации. Это же не байки со съёмок вспоминать – здесь всё сложнее, да и воды сколько утекло. Важно было собрать заметки именно того времени, когда фильма ещё не существовало. Зафиксировать момент рождения произведения из вихря идей и образов.
Нам нужны были заметки на салфетках, записки, скетчи, снимки, обрывки бумаги, метки на полях сценариев. В результате мы отсняли 750 страниц рукописных текстов из личного архива режиссёра. Конечно, большая часть сомнений, споров, альтернативных сюжетных линий и характеров не попадает на бумагу. Они остаются в головах создателей кино, в спорах за столом и на съёмочной площадке, после чего принятые решения навсегда фиксирует камера оператора. Но кое-что добыть нам удалось. Где-то заметки носят более технический характер, где-то это размышления, ремарки, идеи. После компоновки Андрей прошёлся по всем комментариям, чтобы удостовериться, что все они находятся на своих местах. Эти комментарии стали органичной и важной частью книги, обогатили её и дали возможность читателю заглянуть через плечо автора.
На просьбу побывать на съёмочной площадке Андрей часто отвечает тезисом из квантовой физики: «Наблюдение за электроном меняет его траекторию». Теперь у нас с вами появляется редкая возможность стать наблюдателями творческого процесса и одновременно увидеть результат – фильм и то, что происходило за секунду до.
Москва, 2019
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Ты.
Произнеси это слово, и ничего не произойдёт!
Ты – ни голоса, ни лица. Ты – темень.
Нет, вернее, между нами, которые тут, и тобою, который где-то там (а где?..), – бездонная пропасть слоистой вязкой тьмы, через неё не пробиться…
Твои фотографии – картинки про ничто.
Неохотные рассказы матери – ложь.
Твои письма, написанные быстрым и понятным почерком, – пожухшие цветы чужой осени.
Воспоминания?..1 А что теперь вспомнишь?..
Я не помню, кто – ты…
Может быть, я ещё помню, что – ты?..
Ощущение жёсткой руки на влажных, мягких от пота волосах. Ощущение руки, только что остановившей бесконечную беготню моего детства.
Что она, эта рука?
Прикрывает она мою голову или клонит к земле?
Отпусти!
Отпусти, тебе говорю!
Я не хочу сидеть у тебя в ногах перед телевизором, в котором бегают футболисты!
Я хочу бегать сам!
А ты?!
А ты…
Слоистая вязкая тьма, через которую не пробиться2.
Папа! Боже мой! Я никогда тебя даже отцом не называл! Я так хочу к тебе!
Но как мне через эту тьму?!
Может быть, если сказать это тяжёлое слово «отец», мир вывернется, и я пробьюсь к тебе.
Голос Арчила(немного заплетающимся языком). Ну, ну, ну, толстый…
Голос Давида. Не называй меня так… Ты на себя посмотри…
Арчил. Ладно-ладно, прости, братишка. Давай, Давид, скажи, что ты помнишь? Самое первое, ещё до той поездки?
Давид. Самое первое, да?.. Арчил, поверь, не место сейчас этим воспоминаниям. Когда-нибудь потом, хорошо?
Арчил(с пьяным упрямством). Давид, я хочу, чтобы ты сказал! Сказал сейчас!
Давид. О Господи! Да сиди ты! Хорошо… Самое первое? М-м-м… Сколько мне было тогда?.. Думаю, года три… Где это было, не знаю. Мы шли по какому-то бесконечному песку, как в пустыне…
