***
Акт 1, сцена 2. Татьяна залпом выпивает чай, который принесла ей няня. Запустив левую руку в вырез сорочки, она потирает прелестное плечо. Она только начала писать. Восторженный порыв, в котором хочется выплеснуть свои чувства, сам по себе должен служить наградой, но ей мало этого, ей уже необходимо получить ответ. "Вы даже не взглянули на меня", - пишет Татьяна на первой странице. А в середине второй страницы она пишет: "Я пишу тебе сейчас, чтобы спросить, думал ли ты обо мне когда-нибудь?" Потом она плачет и (не в поэме и не в опере, нет - в жизни) начинает письмо сначала. А в опере ее охватывают чувства и уже не оставляют до конца.
***
А вот и я, а вот и мои бессмертные чувства, по крайней мере мне они кажутся бессмертными, и ясно, что всего этого запросто могло не быть. Мы могли не встретиться.
Мы встретились благодаря пожару, нет, ничего серьезного, в шестиэтажном доме, где мне посчастливилось найти комнату с твердой арендной платой. Жилец с пятого этажа, обкурившись марихуаной, поджег свой диван, набитый конским волосом. Пошел дым, едкий черный дым, ничего серьезного. Я дрожала на улице без пальто, а ты скармливал мелочь газетному автомату, тебя интересовала "Таймс". Увидев, что я тебя разглядываю, ты расспросил меня о пожаре. Ничего серьезного. Мы обогнули пожарные машины и зашли в кофейню через дорогу. Это было в январе прошлого года, теперь я умираю от того, насколько все серьезно. Почему ты ушел? Неужели меня не задевает его холодность? Что это за белый лист передо мной на столе? Я села писать тебе письмо: можешь ли ты меня полюбить опять? - но, вероятно, так и не напишу.