Сбывшееся ожидание - [4]

– Петух гребаный, – только и смог выдавить из себя Капранов.

Упрямый Уваров не смог согласиться и с этим.

– Я вот всегда удивляюсь, почему в криминальном мире пассивных гомосексуалистов называют петухами, хотя они исполняют полностью противоположную петушиную функцию. Один петух обрабатывает целый курятник – всем бы быть такими пидарасами, как петух. Поэтому, если вы называете петуха «гребаным», то необходимо уточнить – кем.

Иосиф Григорьевич чуть не зашёлся хохотом от этих зоологических параллелей, слишком явно намекавших на петушиную недостаточность престарелого папика, заведшего любовницу, которая ему в дочери годится. Чтобы защитить гостя от дальнейших подобных сравнений, он спросил:

– Вы выяснили правду? Что же это за правда такая?

– Правда в том, что настоящий убийца по данным прокуратуры, которые совпадают с моими – это Сергей Волкорезов, одноклассник Татьяны Кондауровой, жених её лучшей подруги Елены Калашниковой. Они дружат втроём с детства. Волкорезов рос без отца, и Виктор Кондауров стал для него ролевой моделью. Поэтому юноша поклялся отомстить за убийство, и прикончил Дениса – сына адвоката Еремеева, которого считал убийцей Виктора – поскольку сам адвокат пропал без вести. Так что заказчик убийства – не я, а ваша гостья – Татьяна Кондаурова.

Иосиф Григорьевич посмотрел на него взглядом, способным привести в трепет вселенную:

– Вы вообще в своём уме – она еще девочка, ребенок.

– Девочка… последнюю девочку в 37-м году трамвай задавил, – желчно процедил Капранов. – Оторва с бешеным нравом и манерами рыночной хабалки! У неё с детства приводы в милицию, она шла по убийству на автозаправке, а сейчас спит – как вы думаете с кем? С Андреем Разгоном! Всё сходится, круг замкнулся! «Ребёнок»… Смешно! Ха-ха-ха! Да я вам сейчас такое расскажу…

Не дав договорить, Иосиф Григорьевич холодно пресёк попытку Капранова очернить то, что считал святым.

– Я вас попрошу – в моём доме… Арина Кондурова и её семья находятся под моей защитой! Так было и так будет всегда!

Бесцеремонно отодвинув наседавшего Капранова, он выключил компьютер и отсоединил винчестер:

– Позвольте я запру шкафы. Надо быть осторожным – мой сын уже взрослый, ему легко может прийти фантазия порыться в кабинете. А тут есть такое… что не должно попадаться в руки ни молодому человеку, ни уважающей себя женщине… независимо от возраста.

И Давиденко замкнул шкафы с благонамеренным усердием, приятно убеждённый, что заточает сластолюбие, греховное сомнение, жажду насилия, и прочие дурные помыслы. Он испытывал гордую удовлетворенность от того, что запирает на замок всемирное зло. Это чувство было безупречно и прекрасно.

Положив связку ключей в карман, Иосиф Григорьевич повернулся к гостям:

– Становится поздно. Не пора ли вернуться к дамам?

Для Капранова это прозвучало намёком, что ему пора убираться восвояси.

В галерее они увидели предмет недавнего обсуждения – Татьяну Кондаурову. Она уединилась, чтобы поговорить по телефону. Это было эмоциональное обсуждение предстоящей встречи, в которой, судя по жестикуляции и интонациям грубоватого для хрупкой девушки голоса, она была очень заинтересована. Увидев мужчин, изящная брюнетка, похожая на принцессу из аниме, стала говорить чуть тише. Они, в свою очередь, непроизвольно приосанились, Уваров поправил прическу, а Давиденко вскинул глаза к расписному потолку и залюбовался нимфой с распущенными волосами, настигнутой сатиром. В Волгограде всегда хватает сексапильных девушек, но та, кто выделяется на их фоне, представляет серьёзную угрозу для общества.

С момента перестройки и капитального ремонта прошло почти четыре года, и с тех пор в этом доме, который Иосиф Григорьевич называл «симфонией дерева, стекла, свежего воздуха и света», ничего не изменилось – а зачем менять совершенство!? Светлое вдохновение никогда не покидало его, особенно в лофте, куда сейчас он проследовал вместе с Уваровым и Капрановым. Лофт вмещал собрание красивых, причудливых и просто занятных предметов. Сочетание всех этих разнообразных вещей совсем не казалось беспорядочным, а, напротив, выглядело искусно продуманным и простым одновременно. Во всём чувствовалась очаровательная импровизация. Пушистые ковры из овечьих шкур соседствовали с прямыми линиями коктейльного стола из тика и молочного стекла. Предметы дизайна Джо Понти и Casa Armani, венская ширма 30-х годов, китайский лакированный шкаф уравновешивались чисто декоративными предметами. Коробки, миски, подносы расположились в задуманном хозяйкой порядке, на стенах ассиметрично развешаны картины.

Две раздвижные стены из стали и стекла отделяли спальню от остальной части лофта и зрительно усложняли пространство. А ощущение высоты возникало благодаря стеллажам, заполненным книгами в белых переплетах. Вид у них немного нереальный в потоках солнечного света, льющегося через три огромных, от пола до потолка, окна. Гости признавались, что, когда заходят с улицы, у них создаётся впечатление, что попадают в засыпанный снегом сад. Иосиф Григорьевич много работал именно здесь, а не в кабинете. Лофт заполнялся солнечным светом в первой половине дня и отраженными золотыми лучами – во второй.