Сборники стихотворений - [44]

подобное

видали? Приспособленность

и ласковость дворовой, деятельность

блюдо-рубле - и тому подобных "лиз" называют многие

- "здоровый реализм".И мы реалисты,

но не на подножном корму,

не с мордой, упершейся вниз,мы в новом,

грядущем быту,

помноженном на электричество

и коммунизм. Одни мы,

как ни хвалите халтуры, но, годы на спины грузя, тащим

историю литературы лишь мы

и наши друзья. Мы не ласкаем

ни глаза,

ни слуха. Мы

это Леф,

без истерики

мы по чертежам

деловито

и сухо строим

завтрашний мир. Друзья

поэты рабочего класса. Их знание

невелико, но врезал

инстинкт

в оркестр разногласый буквы

грядущих веков. Горько

думать им

о Горьком-эмигранте. Оправдайтесь,

гряньте! Я знаю

Вас ценит

и власть

и партия, Вам дали б все

от любви

до квартир. Прозаики

сели

пред Вами

на парте б: - Учи!

Верти!Или жить вам,

как живет Шаляпин, раздушенными аплодисментами оляпан? Вернись

теперь

такой артист назад

на русские рублики я первый крикну:

- Обратно катись, народный артист Республики!Алексей Максимыч,

из-за Ваших стекол виден

Вам

еще

парящий сокол? Или

с Вами

начали дружить по саду

ползущие ужи? Говорили

(объясненья ходкие!), будто

Вы

не едете из-за чахотки. И Вы

в Европе,

где каждый из граждан смердит покоем,

жратвой,

валютцей! Не чище ль

наш воздух,

разреженный дважды грозою

двух революций! Бросить Республику

с думами,

с бунтами, лысинку

южной зарей озарив,разве не лучше,

как Феликс Эдмундович, сердце

отдать

временам на разрыв. Здесь

дела по горло,

рукав по локти, знамена неба

алы, и соколы

сталь в моторном клекоте глядят,

чтоб не лезли орлы. Делами,

кровью,

строкою вот этою, нигде

не бывшею в найме,я славлю

взвитое красной ракетою Октябрьское,

руганное

и пропетое, пробитое пулями знамя!

1926

ДОЛГ УКРАИНЕ

Знаете ли вы

украинскую ночь? Нет,

вы не знаете украинской ночи! Здесь

небо

от дыма

становится черно, и герб

звездой пятиконечной вточен. Где горилкой,

удалью

и кровью Запорожская

бурлила Сечь, проводов уздой

смирив Днепровье, Днепр

заставят

на турбины течь. И Днипро

по проволокам-усам электричеством

течет по корпусам. Небось, рафинада и Гоголю надо!

Мы знаем,

курит ли,

пьет ли Чаплин; мы знаем

Италии безрукие руины; мы знаем,

как Дугласа

галстух краплен... А что мы знаем

о лице Украины? Знаний груз

у русского

тощ тем, кто рядом,

почета мало. Знают вот

украинский борщ, знают вот

украинское сало. И с культуры

поснимали пенку: кроме

двух

прославленных Тарасов Бульбы

и известного Шевченка,ничего не выжмешь,

сколько ни старайся. А если прижмут

зардеется розой и выдвинет

аргумент новый: возьмет и расскажет

пару курьезов анекдотов

украинской мовы. Говорю себе:

товарищ москаль, на Украину

шуток не скаль. Разучите

эту мову

на знаменах

лексиконах алых,эта мова

величава и проста: "Чуешь, сурмы заграли, час расплаты настав..." Разве может быть

затрепанней

да тише слова

поистасканного

"Слышишь"?! Я немало слов придумал вам, взвешивая их,

одно хочу лишь,чтобы стали

всех

моих

стихов слова полновесными,

как слово "чуешь". Трудно

людей

в одно истолочь, собой

кичись не очень. Знаем ли мы украинскую ночь? Нет,

мы не знаем украинской ночи.

1926

ОКТЯБРЬ

1917 - 1926

Если

стих

сердечный раж, если

в сердце

задор смолк, голосами его будоражь комсомольцев

и комсомолок. Дней шоферы

и кучера

гонят

пулей

время свое, а как будто

лишь вчера были

бури

этих боев. В шинелях,

в поддевках идут... Весть:

"Победа!"

За Смольный порог. Там Ильич и речь,

а тут пулеметный говорок. Мир

другими людьми оброс; пионеры

лет десяти задают про Октябрь вопрос, как про дело

глубоких седин. Вырастает

времени мол, день-волна,

не в силах противиться; в смоль - усы

оброс комсомол, из юнцов

перерос в партийцев. И партийцы

в годах борьбы против всех

буржуазных лис натрудили

себе

горбы, многий

стал

и взросл

и лыс. А у стен,

с Кремля под уклон, спят вожди

от трудов,

от ран. Лишь колышет

камни

поклон ото ста

подневольных стран. На стене

пропылен

и нем календарь как календарь, но в сегодняшнем

красном дне воскресает

годов легендарь. Будет знамя,

а не хоругвь, будут

пули свистеть над ним, и "Вставай, проклятьем..."

в хору будет бой

и марш,

а не гимн. Век промчится

в седой бороде, но и десять

пройдет хотя б, мы не можем

не молодеть, выходя

на праздник - Октябрь. Чтоб не стих

сердечный раж, не дряхлел,

не стыл

и не смолк, голосами

его

будоражь комсомольцев

и комсомолок.

1926

НЕ ЮБИЛЕЙТЕ!

Мне б хотелось

про Октябрь сказать,

не в колокол названивая, не словами,

украшающими

тепленький уют,дать бы

революции

такие же названия, как любимым

в первый день дают! Но разве

уместно

слово такое? Но разве

настали

дни для покоя? Кто галоши приобрел,

кто зонтик; радуется обыватель:

"Небо голубо..." Нет,

в такую ерунду

не расказеньте боевую

революцию - любовь.

В сотне улиц

сегодня

на вас,

на меня упадут огнем знамена. Будут глотки греметь,

за кордоны катя огневые слова про Октябрь.

Белой гвардии

для меня

белей имя мертвое: юбилей. Юбилей - это пепел,

песок и дым; юбилей

это радость седым; юбилей

это край

кладбищенских ям; это речи

и фимиам; остановка предсмертная,

вздохи,

елей вот что лезет

из букв

"ю-б-и-л-е-й". А для нас