Сборник рассказов - [7]

– Вообще, видать, легко ему. Ходит вприпляску. Даже когда малую нужду справляет, танцует, – заметил коллега.

Потом оказалось, что у этого негра возлюбленная есть, грузинка. Втрескалась в него. А он доволен – дескать, у них в Нигерии на девиц трудно положиться. Здесь по-другому. Жениться надумал.

– Вот наглец! – вырвалось у собеседника.

– А ты случаем не расист? – спросил я у него.

– Нет вроде бы, – был ответ.

Позже я увидел Кена по ТВ. Его загребли как нелегала. Эту сцену запечатлели тележурналисты. Негритянский юноша вызвал слёзы умиления у всех, кто смотрел программу о борьбе с незаконной миграцией. Судя по кадрам, у полицейских тоже. На полицейском участке он пел песню о городке, откуда я родом. «…Дома остались родители-старики, возлюбленная…»

Его депортировали, кажется. Мне говорили, что на одном из недавних политических митингов в Тбилиси выступил негр. На отменном грузинском языке он чехвостил правительство. Неужели Кен? Сейчас всё можно допустить. Ведь среди спецназовцев, разгонявших митинг, демонстранты увидели китайца.

Испугать шамана

Симон смотрел особенно: глаза навыкат, зрачки останавливались. Как будто сканировал. Он с детства такой. Мы вместе заканчивали университет. В настоящее время работаем эменесами (младшими научными сотрудниками) в одном НИИ, специализируемся по информатике. Признаться в том, что ты с кем-то дружишь, и при этом не быть полностью в этом уверенным – риск. Симон не спешил внести ясность в этот вопрос. Мягко говоря, он не отличался экспрессивностью. Моя персона эмоций у него не вызывала. Иногда он заметно оживлялся после того, как немилосердно обыгрывал меня в шахматы. Победитель хихикал и строил потешные рожи. Однажды его матушка проговорилась, под величайшим секретом сообщив мне, что её чадо собирается стать писателем…

– Вот только маленький компьютер купит, – сказала она с некоторым благоговением, имея в виду лэптоп, который точно был не по карману моему приятелю. Пока ему осталось только таращиться на окружающих.

Как-то в моём присутствие Симон выудил своим взглядом из проходящей толпы девушку. Она приостановилась, в неуверенности пригарцевывая. На её лице чередовалось одно состояние за другим – любопытство, ложное узнавание, виноватость, вызов, кокетство, раздражение. Я хотел исправить положение и обратился к ней с тривиальным вопросом – спросил время. Она не ответила и смотрела на плюгавого очкарика с непроницаемой физиономией. Потом, опомнившись, девушка фыркнула, топнула рассерженно ножкой, повернулась и бросилась догонять подружек. Они не могли уйти далеко, так как заминка продлилась полминуты.

– Родственница Б.П., – проинформировали меня.

– Почему не поздоровался с ней? – спросил я.

– Мы не знакомы, притом её никто не просил останавливаться, – ответил мне приятель.

– А кто такой Б.П.? – уточнил я.

– Точно не знаю, – был ответ.

Мой приятель был охоч до зрелищ, но зевакой себя не считал. Он мне рассказал случай:

– Я шёл по мосту через железную дорогу, вижу – народ толпится. Смотрят вниз, на перрон. К вагону подкатили карету скорой помощи. Люд изнывал от нетерпения и был разочарован, когда из вагона два молодых человека вывели под руку старушку и помогли ей сесть в карету. Смотриво оказалось пресным.

– Да, зеваки, по идее, народ недобрый, – заключил мой собеседник.

Я высказался, что он зря отрицает свою принадлежность к этой братии. Мой приятель ответил философски:

– В отличие от неё я созерцаю сути! Ей частности подавай, мне же общее в частном. Хобби у меня такое.

Симон созерцал сути постоянно и без устали. Однажды мы сидели во дворе жилого корпуса. Ждали институтского коллегу. Неподалеку в песочнице играли дети.

– Обрати внимание на мальчугана в сером пальто, – говорит он мне.

– Что в нём особенного?

– Только у него манера в ухо шептать заговорщически. Остальные детишки к этому не прибегают. Типичный интриган растёт.

– Вот и ребёнка обругал! – заметил я ему.

Такую манеру смотреть вполне можно было посчитать беспардонной. Симон не раз попадал в щекотливые ситуации.

– Ты что, пидор? Пялишься как… – спросил Симона пассажир, на которого в троллейбусе засмотрелся мой приятель. Случайный попутчик привлёк его внимание тем, что насвистывал французскую мелодию «Маленький цветок», популярную в 50-х годах, но совсем неизвестную в 90-х. Насвистывать её в тбилисском троллейбусе мог только человек с развитым вкусом. Симон попытался достойно выйти из положения, заговорил о мелодии. В ответ этот хам ему ответил:

– А я подумал, что ты пидор.

Как-то к Симону и его матери на Руставели подошёл странный с виду прохожий. Семейство совершало обычную прогулку.

– По-прежнему сплетничаешь? Зачем людей в покое не оставляешь?! Глаза инквизиторские! – обратился к Симону мужчина средних лет в черных очках. Сын и матушка сильно разволновались, даже были напуганы. Через некоторое время в газете появилось фото душевнобольного человека, совершившего несколько убийств разом в коммунальной квартире. В нём Симон узнал того прохожего.

Или история в ресторане.

– Какой неприятный тип! – отозвалась о моём приятеле видная блондинка. Она сидела у соседнего столика в ресторане. Мы праздновали событие (не помню какое). Когда к нам подошёл её ухажёр, Симон прикинулся, будто отключился, – смотрит, но не видит. Наученный горьким опытом, он прибегал к такой хитрости. Обошлось без выяснения отношений. Кавалер вернулся к своей даме и покрутил пальцем у виска, глазами показывая на Симона.