Сборник рассказов - [23]

— Сначала надо продать.

III

— Ну, что же, не продал еще? — спросила она, придя от подруги на следующий день.

— Да нет! Все из–за проклятого клейма никто не берет.

— Боже мой, как досадно. И тебя мне бедного жаль, каждый день ходишь, мучаешься. И… так долго ждешь меня.

— Придется уехать, — сказал жених.

Она несколько времени молчала, потом нерешительно проговорила:

— Нет, зачем же уезжать, надо еще подождать. Может быть, найдется покупатель.

Она некоторое время походила по комнате, кусая ноготки своих прозрачных пальчиков, потом остановилась перед женихом, как бы желая ему что–то рассказать и не решаясь.

— Я хочу у тебя спросить одну вещь… — сказала она наконец.

— Что именно?

— Меня интересует и мучает один вопрос… Вчера там было что–то вроде пирушки. Было несколько человек — ее подруга с мужем и еще там… Много пили. Потом лежали все на ковре около камина… Я не могу понять, что можно испытывать, когда до тебя дотрагивается посторонний мужчина?.. Мне ужасно интересно понять, что они чувствуют? Я вчера забилась в уголок и оттуда смотрела на них. Мне очень стыдно, но… можно спросить у тебя одну вещь?

— Конечно, можно, — сказал жених, — слава богу, пора бросить эти церемонии.

— Вот что… нет, не могу. Значит, я такая глупая. Но все равно, так и быть… Ведь прежде девушка страшно берегла… как это сказать?.. Ну, вот то, ч_т_о я берегу. А теперь они относятся к этому совершенно безразлично. Неужели теперь вам, мужчинам, это не дорого?

Жених посмотрел на нее и сказал:

— Можно говорить откровенно? Вполне откровенно?

— Конечно, милый. Я затем и спрашиваю, — ответила она, покраснев.

— Ну, так вот: теперь мужчина э_т_о не ценит. И, конечно, не сделает никакой трагедии, если окажется, что девушка жила с кем–нибудь до него.

— Какое ужасное слово "ж_и_л_а", — сказала она, содрогнувшись плечами. — Но почему же, почему?

Жених пожал плечами.

— Развитие другое… Ну, я не знаю, почему.

— Ужасно странно. Мне так стыдно говорить с тобой об этом, но мне страшно интересно. Но что меня удивляет, — я сама стала воспринимать это с меньшим ужасом. Точно привыкла. Я думала, что им будет стыдно после этой пирушки. Но когда я, уходя сюда, спросила Мариэтт, как она себя чувствует, она сказала, что прекрасно. Ведь так свободно жили прежде только известные женщины…

— И все мужчины, — прибавил жених. — Что ж удивительного: эти женщины, в силу экономических причин, раньше других женщин стали свободными, а теперь все женщины свободны, и потому могут жить, как хотят.

— Свободными?.. — машинально повторила девушка, глядя на жениха взглядом, в котором видна была поглощавшая все ее маленькое существо какая–то новая мысль. — А что я хочу у тебя спросить… Ревность всегда есть у мужчин или ее может и не быть, когда есть развитие, как ты говоришь?

— А что?

— Вчера на этой пирушке была одна молодая пара, подруга с мужем, и они, кажется… совсем не ревновали друг друга. Жена сидела на ковре очень близко с другим мужчиной, и муж — ничего…

— Но он тоже, вероятно, не один сидел?

— Вот в том–то и странность!.. Ведь есть же у них любовь друг к другу, как же они… с другими так держат себя, да еще на глазах друг у друга?..

— Опять могу повторить тебе, что никакой таинственной и высокой любви не бывает, а есть просто физиологический процесс. А кроме того, затем и пьют.

— Физиологический процесс? А когда пьют, то все кажется по–другому. Ты тоже это испытал?

— Что же тут необыкновенного?

— Как мерзко! Как тебе не стыдно, — сказала она и заплакала слезами обиженного ребенка, — такое высокое чувство любовь, и ты так…

— Любовь, любовь… — сказал с раздражением молодой человек, — вот они, твои подруги, знают, что такое любовь, а тебе никогда ее не узнать. Ну, что ты все от меня отстраняешься, точно я тебе противен!

— Милый мой, я не знаю, почему… Это совершенно безотчётно… ты не думай…

Она торопливо вытерла слезы, покорно села на диван, с которого было испуганно вскочила, и, вздохнув, сказала:

— Вот этот их знакомый… Он сел на диван, обнял их, Мариэтт и ее подругу, и сидел с ними так, они — ничего. А я не могу. Может быть, к этому надо стараться привыкнуть?

— Просто надо иначе смотреть на это. А не так, как смотрела твоя бабушка. А главное — хоть немного что–нибудь чувствовать.

— Чувствовать? — машинально повторила она. — А что, и они чувствуют это так же, как мужчины, или у женщины э_т_о по–другому?

Жених пожал плечами и сказал:

— Я думаю, что ощущения мужчины и женщины ничем не отличаются.

Она несколько времени смотрела на молодого человека:

— Я в глубине души много знаю…о многом думала, даже все понимаю… Ну, конечно, меньше тебя, но все–таки много, несмотря на то, что я невинна. У меня тоже бывали всякие… желания, но я не знала, что это бывает у всех и что это можно…

IV

На пятый день молодой человек был в отчаянии: канделябры все еще не были проданы. И все из–за клейма.

— Ну, как дела? — спросил, встретив его, знакомый. — Продали?

— Нет. Клеймо проклятое! Так на него надеялись, и оно же подвело.

Он пришел такой убитый, что глаза молодой девушки наполнились слезами, когда она на него смотрела, чувствуя себя бессильной помочь ему.